"Ян Ленчо. Попытка уничтожить планету" - читать интересную книгу автора

выполнено, это очевидно.
Вдруг шеф оборачивается к ним. На его лице холодность и недовольство.
- Планета цела. Она существует, как прежде. Она продолжает
существовать. Она есть.
Тридцать седьмой и Пятьдесят второй, как по команде, подняли головы,
сраженные таким известием. Планеты нет, они же ее уничтожили.
- Вопреки тому, что вы действовали строго по инструкции, планета
продолжает существовать. Видимо, был сделан неточный расчет. Взрывчатка
разложена правильно, но ее, вероятно, было недостаточно.
Оба космонавта снова и снова вспоминают ослепительную вспышку; они
молчат, не зная, как оправдаться. А шеф продолжает:
- Вы снова полетите туда с двойным запасом взрывчатки и разместите ее
по-новому.



Г

Космонавт проснулся. Сколько же он спал? Бессмысленно смотреть на часы,
время здесь не имеет значения. Он спал без сновидений. Очнувшись ото сна,
он мысленно обращается к сыну, произнося его имя вслух: Тони. "Странно, -
подумал он, - как редко мы называем близких, друзей, собеседника по имени.
Имена лишний балласт. Тони... Как же я до сих пор не понял, что имена -
это золотые прожилки в вечной скале?"
Он встал, ему почудилось чье-то чужое дыхание рядом. Неужели дышит
камень, что он притащил и оставил возле ракеты? Жуткая, сумасшедшая мысль.
Наконец он понял: это же его дыхание!
Космонавт заглянул в отсек с провиантом. Запаса еды должно было хватить
на 70 дней - вдвое больше, чем требовалось на дорогу; теперь провизии
осталось на три дня. Он успокаивается. Если поделить разумно, то хватит и
на девять, нет, на десять, нет, на двенадцать дней. Но разве на этой
планете существуют дни? Ему вдруг стало интересно, что он увидит, когда
выйдет из ракеты? Тони, Тони, Тони...
Он берет в руки банку с водой, трясет сосуд, расплескивая жидкость,
прикладывает банку к уху, прислушивается к бульканию воды. В лесу, когда
они оставались вдвоем с женой, он называл ее по имени. "Габриэла, -
произносит он вслух. - Габриэла". Потом замирает: "Зачем я держу в руках
банку?" И осторожно ставит сосуд на пол, рядом с постелью. Он внушает
себе, что совсем не голоден. Значит, еды хватит не на двенадцать, а на
тринадцать дней... Тринадцать, опомнился он, чертова дюжина. Четырнадцать,
четырнадцать. Космонавт снова ложится, забывается в полусне, но ненадолго:
стоит открыть глаза - перед ним мать, она подкрадывается к нему. А как
зовут мать? Ее имя он вспоминает не сразу, звучит оно необычно. Чей же
голос произносит это имя, такой незнакомый, необычный голос. Ах, это голос
отца... Так непривычно его слышать...



5