"Станислав Лем. Профессор А.Донда (Журнал "Химия и жизнь", 1988, N 9)" - читать интересную книгу автора

закупку туалетной бумаги для института. Однако профессор был уверен в
успехе. Он не рассказывал мне о деталях своего плана, но по всему было
заметно, что он целиком втянулся в это предприятие. По вечерам,
раскрасившись, он отправлялся неизвестно куда в набедренной повязке из
шкуры шимпанзе - именно таков визитный костюм в высокопоставленных кругах
Лумии. Из Европы ему приходили загадочные посылки; когда я нечаянно уронил
одну из них, раздался тихий марш Мендельсона. Донда раскапывал какие-то
рецепты в старых поваренных книгах, таскал из лаборатории стеклянные
змеевики дистилляторов, заставлял меня затирать барду, вырезал снимки
женщин из "Плейбоя" и "Уи", окантовывал картинки, которые никому не
показывал, наконец, попросил доктора Альфена, директора правительственного
госпиталя, пустить ему кровь, и я видел, как он завертывал бутылочку в
золотую бумагу. А потом в один прекрасный день профессор смыл с лица мази
и краски, сжег остатки "Плейбоев" и четыре дня флегматично курил трубку на
веранде дома Мваги. На пятый день нам позвонил Уабамоту, директор
департамента капиталовложений. Разрешение на покупку компьютера было
получено. Я не верил своим ушам. Профессор на все вопросы отвечал только
слабой улыбкой.
Программирование магии заняло более двух лет. Трудностей хватало.
Пришлось повозиться, например, с переводом заклинаний американских
индейцев, записанных узелковым письмом "кипу" и с ледовоснежными
заклятиями курильских племен и эскимосов, двое наших программистов
расхворались, по-моему, от переутомления, потому что групповое
сожительство по-прежнему было в моде, однако ходили слухи, что их болезнь
- дело рук колдовского подполья, обеспокоенного превосходством Донды на их
общем поле деятельности. Кроме того, группа прогрессивной молодежи, краем
уха прослышав о движениях протеста, подложила в институт бомбу.
К счастью, взрыв разрушил только одну из уборных. Ее не починили уже до
конца света, потому что пустые кокосы, которые, по мысли местного
рационализатора, должны были заменить поплавки в бачках, все время тонули.
Я просил профессора употребить свое возросшее влияние, чтобы достать
запасной поплавок, но он сказал, что только великая цель оправдывает столь
трудоемкие средства.
Жители нашего квартала раза два устраивали антидондовские демонстрации
- они опасались, что пуск компьютера обрушит лавину чар на университет, а
заодно и на них, потому что колдовство может оказаться недостаточно
точным. Профессор велел окружить здание высоким забором, на котором
собственноручно нарисовал тотемические знаки, охраняющие от злых чар.
Забор, насколько я помню, обошелся в четыре бочки самогона.
Постепенно мы накопили в блоках памяти 490 миллиардов битов магических
сведений, что в сварнетическом исчислении равнялось двумстам
тетрагигамагемам. Машина, выполняя 18 миллионов операций в секунду,
работала три месяца без перерыва. Инженер Джефрис из IBM, присутствовавший
при пуске машины, счел нас за сумасшедших, особенно после того, как
профессор поставил блоки памяти на высокочувствительные весы, специально
выписанные из Швейцарии.
Программисты были ужасно расстроены - после трех месяцев работы
компьютер не заколдовал и муравья. Донда, однако, жил в неустанном
ожидании, не отвечал на вопросы и каждый день проверял, как выглядит
график, который рисовал самописец весов на бумаге. Разумеется, он рисовал