"Станислав Лем. Сказка о трех машинах-рассказчицах короля Гениалона" - читать интересную книгу автора

С этими словами он поклонился, подал Трурлю перстень, сверкнул
ослепительно и закатился в паланкин; тотчас же паланкин овеяло светлое
облако, что-то бесшумно сверкнуло, и Трурль остался один перед домом с
перстнем в руке, не слишком довольный случившимся.
- "По мере возможности"! - бормотал он, переступая порог своей
лаборатории. - Ох, и не люблю же я этого! Дело известное: едва наступает
срок платежа, как всяким учтивостям, церемониям да экивокам приходит конец
и начинаются хлопоты, которые часто не дают ничего, кроме шишек...
В ту же минуту сияющий перстень в руке у него дрогнул и отозвался:
- "По мере возможности" объясняется тем, что король, отрекшись от
королевства, стеснен в средствах; однако он обратился к тебе, о
конструктор, как мудрец к мудрецу, и не ошибся, как вижу, коль скоро
говорящий перстень тебя нимало не удивил; не удивляйся же и бедности
королевской, ибо плату получишь щедрую, хотя, быть может, не золотом. Но
золотом не всякий утоляется голод.
- Что ты мне тут плетешь, перстенек? - отвечает Трурль. - Мудрец,
мудреца, мудрецом, а электричество, ионы, атомы и всякие драгоценности,
употребляемые для постройки машин, влетают в копеечку. Я люблю договоры
ясные, подписанные, с параграфами и печатями; я не падок на всякую мелочь,
но золото я люблю, особенно в изрядных количествах, и не стыжусь в этом
признаться! Его блеск, его желтый отлив, его милая сердцу тяжесть таковы,
что стоит мне высыпать на пол один-другой мешочек дукатов и под приятный
их звон по ним покататься, как вмиг светлее становится на душе, словно
кто-то внес туда солнышко и зажег. Да, я люблю золото, черт побери! -
закричал он, ибо собственные слова слегка его распалили.
- Но к чему тебе золото, получаемое от других? Разве ты не можешь сам
его изготовить, сколько душа пожелает? - спросил, сверкнувши от изумления,
перстень.
- Не знаю, насколько мудр твой король, - отвечает на это Трурль, - но
ты, как я погляжу, совершенно необразованный перстень! Это что же, я сам
себе должен золото делать? Да где это видано?! Разве сапожник живет тем,
что себе сапоги тачает? Разве повар стряпает для себя, а солдат за себя
воюет? А производственные издержки? Ты о них когда-нибудь слышал? Впрочем,
золото золотом, но еще я люблю поворчать. А теперь помолчи, мне пора уже
за работу браться.
Бросил он перстень в жестянку старую и взялся за дело. Построил три
машины в три дня, не выходя из дому, а после задумался, какую бы им
придать форму, ибо любил простоту и функциональность. Стал он пробовать
всевозможные кожухи; поскольку же перстень то и дело подавал из жестянки
голос, Трурль прикрыл ее, чтобы неуместные замечания не мешали работе.
Под конец он покрасил машины - первую в белый цвет, вторую в лазоревый,
а третью в черный, затем потер перстень, погрузил машины в паланкин,
который немедля явился, сам в нем уселся и стал ждать, что будет дальше.
Засвистело, загудело, пыль взметнулась, осела, и Трурль, выглянув через
окошко паланкина, увидел, что находится в просторной, посыпанной белым
песочком пещере; сперва он заметил несколько деревянных лавок,
прогибавшихся под старыми фолиантами, а потом ряд шаров, сияющих дивным
блеском. В одном он узнал чужеземца, что заказывал ему машины; в
центральном же шаре - тот был побольше и от старости покрыт сетью царапин
- Трурль распознал короля, поклонился ему и вышел из паланкина. Король