"Станислав Лем. Сказка о трех машинах-рассказчицах короля Гениалона" - читать интересную книгу автора

Ювенальский, и мы порешили, что потребны великие закрытия и Онтологический
Ухудшессор-Регрессор, иначе недалеко до погибели. Тризувий давно уже
разрабатывал усложнистику, то есть утруднение бытия; однако мне пришлось
разъяснить ему его ошибку, которая в том заключалась, что он хотел извести
машины другими машинами, а именно: пожиралками, терзаторами, мучильнями,
сокрушильниками, вырваторами и бияльнями. Лекарство оказалось бы хуже
болезни, к тому же это было бы упрощенство, а не усложнистика; история,
как известно, необратима, и нет иного пути в добрые старые времена, как
только через грезы и сны.
Потом мы пошли с ним по огромной равнине, усыпанной до горизонта
дукатами, так что в золоте вязли ноги, и, отгоняя прутом тучи назойливых
ублажилок, видели по сторонам бесчувственно валяющихся по причине
электрозапоя, вконец заласканных цимбалов-гедофагов, которые лишь тихонько
икали, и при виде такового развития больно уж развитого и избытка слишком
избыточного душа изнывала от жалости и состраданья. Другие обитатели
автодворцов ударились в шальные чудачества и киберраздоры, травили машины
машинами, самолично крушили драгоценные вазы и прочие древности, не в
силах выдержать такого количества красоты, палили из пушек в брильянты,
гильотинировали сережки, диадемы велели колесовать; третьи прятались от
услаждения жизни на крышах и чердаках; четвертые велели машинам биться -
или же все это сразу либо попеременно. Но не было от этого проку - все они
гибли от ласк, хотя и не все одинаково. Я отговаривал Тризувия от
намерения просто остановить фабрикарни: ведь недосластить ничуть не лучше,
чем пересластить; но он, вместо того чтобы подзаняться онтологической
усложнистикой, начал взрывать автоматки. И тем причинил немалое зло, ибо
вскоре горькая воцарилась нужда, только он до нее не дожил: где-то
настигла его стая самолюбок, присосались к нему флиртушки и обольстилки,
завлекли в целовальню, заморочили лобызалками, опутали и задурили его, и с
криком "На помощь!" погиб он от переублажения, и остался лежать на
пустынной равнине, дукатами, как землею могильной, засыпанный, в куцых
доспехах своих, опаленных механической страстью. Вот чем кончил мудрец,
недостаточно мудрый, о государь! - закончил Трурль. Но так как и эта
история отнюдь не насытила Душидава, спросил: - Чего же, скажите на
милость, желает Ваше Величество?
- Конструктор! - отвечал Душидав. - Ты говоришь, что истории твои
поучительны, хотя я этого не нахожу. Но они, несомненно, забавны, и потому
мне угодно, чтобы ты продолжал их рассказывать, и притом неустанно.
- Государь! - сказал ему Трурль. - Ты хотел узнать, что такое
совершенство и как оно достигается, однако ты глух к глубоким мыслям и
поучениям, укрытым в моих рассказах. Поистине, не поучений ты ищешь, а
развлеченья; и все же слова, которые я вливаю по капле в твой ум,
оказывают и будут оказывать надлежащее действие, подобно мине с часовым
механизмом. В такой надежде позволь поведать тебе о происшествии почти что
истинном, запутанном, необычайном, урок из которого извлечет, быть может,
и твой королевский совет.
Послушайте, милостивые государи, историю о Ширинчике, короле кембров,
девтонов и недоготов, которого похоть до гибели довела!


Происходил Ширинчик из великого рода Винтонов, на две разделенного