"Станислав Лем. Сказка о трех машинах-рассказчицах короля Гениалона" - читать интересную книгу автора

вариантов, однако из этого ничего не следует, и письмо вообще не
шифрованное, поскольку осмысленный (или похожий на таковой) результат
можно получить, переставляя буквы абсолютно любого текста, а то, что
получается из перестановки, именуется анаграммой, и ведает этим теория
пермутаций, или комбинаторика. Трурль, восклицал Советчик, желает
оклеветать его и опорочить, создавая видимость шифра там, где шифра нет и
в помине; обыватель же Апокаляпсус не виновен ни сном ни духом, а то, что
он показал на следствии, втолковали ему Мастера Убеждения из Главного
Штаба Полиции, обладающие кое-какой сноровкой в задушевных беседах, а
также следственными машинами мощностью до нескольких тысяч трупсов. Выпады
против полиции король встретил холодно и потребовал дальнейших объяснений;
Советчик повел разговор о шифрах и кодах, сигналах и символах, об
анаграммах и пермутациях и общей теории информации, да все мудренее и
непонятнее, пока не вскипел король великим гневом и велел бросить его в
темницу. Вскоре пришла открытка от Трурля следующего содержания:

"Милый Советчик! В случае чего помни о голубых винтиках.
Искренне Твой Трурль".

Советчик был немедленно пытан, но ни в чем не признался, повторяя
упорно, что все это происки Трурля; а на вопрос о голубых винтиках
отвечал, что таких нет и он о них ничего не знает. Но дабы исследовать все
досконально, надлежало его разобрать; Мандрильон дал на это согласие, и за
дело взялись кузнецы. Панцирь лопнул под ударами молотов, и королю
предъявили покрытые смазкой винтики, на коих действительно имелись голубые
пятнышки. И хотя в процессе добывания доказательств Советчик подвергся
полному разрушению, король успокоился, уверившись в своей правоте.
Неделю спустя сам Трурль появился у ворот замка и потребовал аудиенции.
Король хотел было казнить его без разговоров, но, поразившись столь
беспримерной наглости, велел доставить конструктора пред свои очи.
- Король! - начал тот, едва лишь войдя в тронный зал, где толпились
придворные. - Я изготовил тебе Совершенного Советчика; ты же употребил
его, чтобы лишить меня обещанной платы, полагая, не без резона, что
могущество разума, предоставленного мною к твоим услугам, послужит
надежным щитом против всякой угрозы и пресечет любую попытку отмщения. Но
разумным я сделал Советчика, а не тебя самого, и в этом-то и был мой
расчет; ибо лишь тот, кто сам хоть немного разумен, способен слушаться
разумных советов. Премудрым, ученым, утонченным способом я не мог
сокрушить Советчика и потому избрал способ грубый до невозможности и до
смешного глупый. Письма не были зашифрованы; Советчик был верен тебе до
конца; о винтиках, погубивших его, он ничего не знал. Просто при монтаже я
случайно уронил их в жестянку с краской и случайно - но в самую пору - об
этом вспомнил. Так-то вот глупость и подозрительность превозмогли разум и
преданность, и ты сам подписал свой приговор. Теперь ты отдашь мне сто
мешков золота за работу и столько же - за время, которое я потерял, чтобы
взыскать плату. Иначе погибнешь ты и все твои царедворцы, ведь рядом с
тобой уже нет Советчика, что мог бы тебя защитить!
Король взревел в ярости, и стража по его знаку бросилась, чтобы на
месте зарубить наглеца, но алебарды, со свистом рассекая воздух, прошли
сквозь конструктора, как если бы тот был бесплотным. Отпрянули пораженные