"Первое предательство" - читать интересную книгу автора (Брей Патриция)

Глава 6

Через два дня после встречи с Исобель Септимус прислал письмо, что принимает ее предложение. В присутствии уважаемых агентов они встретились в только что арендованном Флёрделис доме, чтобы окончательно обсудить все детали и подписать контракты. Условия, которые всех удовлетворили, как и предполагалось, немного перевешивали в пользу Септимуса, и тем не менее обе стороны оставались в выигрыше. Молодой человек восхитился выбором резиденции, заметив, что дом находится близко к докам и канцелярии, но в то же время достаточно далеко от их безумной активности, когда возобновится мореплавательный сезон.

На следующий день Септимус послал Исобель три дюжины бутылок красного вина, маркированные печатью императорских виноградников. Дар в ее новый дом и знак удовлетворения сделкой.

Возможно, вдохновленный примером Септимуса, следующим посетителем оказался купец Ирве. Он вел свой род от капитанов, чьи корабли привозили людей из Анамура в ссылку в Икарию. Дом Ирве стал довольно процветающим за годы интервенции. К чести торговца, он пытался улучшить состояние своего семейства, меняя торговые маршруты и сотрудничая с другими. Однако не все выборы оказывались удачными: сначала он потерял грузы при нападении пиратов, затем один из партнеров разорился, оставив Ирве ответственность по долгам.

Купец согласился обеспечить четыре корабля на честных условиях, хотя и не столь щедрых, как у Септимуса за шесть судов. Исобель рассчитывала на дюжину кораблей, однако потенциальных партнеров на горизонте больше не маячило, а ждать и рисковать прибылью не хотелось, поскольку кто-либо другой мог опередить ее. А с партнерами из разных икарийских фракций Флёрделис достигла по крайней мере внешнего нейтралитета.

Работая с гильдиями Федерации, агенты закупили зерно для груза, а Исобель лично выбрала штурманов, которые станут управлять суднами. Мастерство навигаторов Седдо-на всегда было неоспоримо, и она прекрасно знала, почему Ирве и Септимус согласились сотрудничать. Икарийцы надеялись, что их капитаны заучат секретные маршруты, которые помогали флоту Федерации превосходить конкурентов. Чтобы избежать утечки информации, штурманов проинструктировали направлять корабли по быстрому пути, а не по тому, который выбирали седдонийские моряки.

Истинный торговец слишком осторожен, чтобы показать свою полную силу, и даже если икарийцы умудрятся выучить этот маршрут, без тайных уроков гильдии навигации у них не будет шанса уравняться в умении с моряками Федерации. Их недаром прозвали «людьми моря», и расставаться с преимуществом, которого они достигли с таким трудом, никто не собирался.

Когда общественное положение Исобель упрочилось, она решила перейти к секретным заданиям. Предшественник оставил после себя зачаточную шпионскую сеть, которая подходила для дознания о том, какой склад хранил нелегальные товары и какие, а также поставляла информацию о скандалах при дворе, прежде чем шепотки превращались в сплетни. Полезно, но Флёрделис этого было мало, требовались сведения, кто готов пойти на предательство и кого можно принимать во внимание, если речь шла об измене правительству и восстании. Многие бывшие информаторы погибли либо предпочли отправиться в ссылку в далекие страны. Сама Исобель старалась избегать тех немногих, кто остался в Каристосе, неуверенная в их преданности, к тому же за ними до сих пор могли следить шпионы Нериссы.

Поэтому седдонийка решила налаживать новые контакты. Септимус ввел ее в круг влиятельных купцов, большинство из которых уже заработали предостаточно, поэтому оставили торговлю молодым членам домов, а сами обратились в политику. Зимой, по мнению икарийцев, при дворе скучно. Однако посла Хардуина и Флёрделис приглашали на некоторые события во дворец, что дало ей возможность встретиться с основными фигурами при императрице. Исобель обращала внимание не только на богатых и наделенных властью, но также выискивала клерков и преданных слуг, которые подчас знали больше своих хозяев. Она не забыла Встречающего, однако никак не могла придумать, чем привлечь или искусить его.

Флёрделис дала всем знать, что устраивает приемы в своей резиденции каждые три дня в течение недели. Некоторые аристократы приходили из чистого любопытства — ну как же, женщина-министр в императорском зверинце, ценная находка для развлечения. Кто-то приводил жен как повод для посещений, однако большинство приходили одни. Поэты и драматурги — как женщины, так и мужчины — наведывались в салон в надежде обзавестись новым покровителем или по крайней мере воспользоваться случаем и скоротать денек в неплохой компании.

Высокие налоги, которые Нерисса установила на иностранные товары, подняли цену на деликатесы, включая импортное вино. Сама Исобель являлась и дипломатом, и купцом с доступом к собственным товарным складам, да к тому же была освобождена от большинства налогов, поэтому могла позволить яства, которые наверняка разорили бы дворянина средней руки. Ее не удивляло, что многие приходили выпить вина, а потом тихо жаловались, что политика проконсула Цубери губит империю.

Также седдонийка заметила, что никто не критикует императрицу в открытую, а предпочитает выражать недовольство только премьер-министром. Всех приводило в негодование, что Цубери оказывал огромное влияние на Нериссу, и, казалось, он единственный, кто противостоит привычке правительницы менять фаворитов каждый сезон. Еще его ненавидели из-за склонности приводить членов своего семейства на важные посты. Пока гости сплетничали, Исобель только улыбалась и слушала, да проверяла, чтобы их бокалы всегда были наполнены.

Обязанности торгового представителя занимали все утро, именно в эти часы она встречалась с купцами. Только самые праздные торговцы могли прийти на дневные развлечения, а салон Исобель превратился в место для встреч тех, кто не мог позволить быть увиденным вместе в каком-либо другом доме.

Помимо этого Флёрделис часто проводила много времени и в ванной комнате, пользуясь услугами зеленоглазого акробата, который отличался удивительной пластичностью и огромным запасом внутренних сил. К ее вызовам он относился с удивительным чувством юмора, как, впрочем, и к последующей отставке. В качестве замены девушка выбрала совсем молодого поэта, известного в узких кругах эротическими стишками. Стишки оказались намного более воодушевляющими, чем прикосновения, что немного разочаровывало. Исобель расширила его репертуар, а после дала отставку, смягчив душевную рану кошельком с золотыми монетами.

Эти двое послужили ее целям, поработав над репутацией, однако после в сад приглашали только тех симпатичных мальчиков, которых выбирали по умению выполнять секретные поручения и собирать информацию. Время от времени седдонийка звала кого-нибудь разделить ванную, но, несмотря на ее растущую репутацию распутницы, молодые люди всего лишь купались. У девушки имелись отвары против беременности и болезней, однако глупо полагаться на их действенность. К тому же она не могла допустить эмоциональной привязанности, которая только все усложнила бы.

Свое время Флёрделис проводила то в новом доме, то в комнатах в посольстве. Когда она находилась в кабинете, то большую часть времени посвящала корреспонденции, а Перрин ей старательно помогал. Нужно заверять торговые договора, проверять счета на погрузки, изучать новые законы о судоходстве, а потом отправлять все вместе с комментариями в Седдон. Регистр икарийских купцов и кораблей также необходимо обновить и заверить, а еще закончить и переслать агентам Федерации во всех главных портах секретный список торговцев, нечистых на руку и подозреваемых в скором банкротстве.

На данный момент, когда на руках осталась лишь горстка крепких кораблей, курсирующих по непредсказуемым зимним морям, ее обязанности можно было считать легкими, поэтому большую часть времени седдонийка посвящала внедрению в высшее общество Икарии. И свое продвижение облегчала открытым кошельком, который пополнялся посольством.

Исобель откинулась в ванной и сделала глоток охлажденного вина, прежде чем поставить стакан на специальную подставку, на которой уже лежал колотый лед, обеспечивавший напитку постоянную прохладу, несмотря на жару в ванной. Левой рукой она лениво водила по воде, создавая новые течения. Синяя плитка, уложенная в мозаику, и выпрыгивающая рыба вдоль кромки бассейна усиливали иллюзию океана, и на какой-то момент девушка представила себя богиней, поднимающей бурю, чтобы подразнить дерзких моряков, посмевших вторгнуться в святилище.

Девушка рассмеялась и сделала еще глоток вина, а горячая вода тем временем расслабляла мускулы и избавляла от усталости. Прошлым вечером Септимус устраивал прием, где на ужине присутствовало пятьдесят гостей; потом вся компания переместилась в малый императорский театр, чтобы посмотреть премьеру новой пьесы, восхваляющей императора Аитора Великого и его победу над Видруном. Большинство из приглашенных являлось аристократами второго уровня, вряд ли выше, смешанные с новоприбывшими и чистокровными дворянами икарийской крови. таль, что сама пьеса оказалась намного скучнее, чем прием. Драматург слишком вольно интерпретировал историю и умудрился произвести на свет занудное произведение, лишенное черт как драмы, так и зрелища. Скорее всего не один зритель прикорнул за время первого акта, и только грохот барабанов, изображающий последнюю атаку, смог пробудить от дремоты большую часть театра. Самой правительницы не было, вместо нее в императорской ложе присутствовал младший сын Антор, который собирал все силы, чтобы не показать скуку, мучившую его весь спектакль.

Если бы драматург включил в историю больше правды, все было бы иначе. Тогда бы все глаза устремились следить за сюжетом о мужчине, убившем собственного первенца, чтобы узурпировать власть. Даже принцесса Каллиста, полноправная наследница трона, уступила и сдалась, благодарная за то, что ей оставили жизнь. Аитор провозглашал власть не только для себя: за время его правления новоприбывшие превратились из богатых аутсайдеров в величайших правителей Икарии. Реальный Аитор — предводитель, о чьих дерзких делах до сих пор побаивались говорить вслух, а в этом спектакле представили его самый незначительный триумф.

И все же Исобель подозревала, что пьеса будет пользоваться успехом хотя бы просто потому, что никто не захочет обидеть императрицу и проявить неуважение по отношению к ее легендарному деду. Те, кто не получил входного билета сегодня, посмотрят пьесу позднее.

После пьесы Флёрделис пригласила нескольких гостей, с кем хотела познакомиться поближе, в резиденцию, чтобы восстановить силы и подкрепиться. Слуги кружили по комнатам, подавая подносы с деликатесами, а молодые красивые виночерпии следили, чтобы бокалы не пустовали.

Сама Исобель предпочитала пить умеренно, переключившись на виноградный сок, в то время как посетители продолжали экспериментировать с новыми сортами вина и бренди. Посмеиваясь над шутками, хозяйка подмечала, кому стоит доверять, а чьи языки развязывались от вина и выбалтывали все секреты первому встречному. Когда наступил рассвет и последние носильщики забрали загулявшихся гостей, девушка с благодарностью отправилась в постель.

Встав несколькими часами позднее и позавтракав, она отправилась в ванную комнату, чтобы позволить себе роскошь смыть усталость. Возможно, икарийцы и отставали в некоторых сферах от седдонийцев: невоодушевленные кораблестроители, бесполезные навигаторы, которых правильнее назвать шарлатанами. Но их благоговение перед купанием и мастерство при создании ванных комнат восхищало Флёрделис. В Федерации ванные слишком простые, прагматичные и обеспечивают лишь чистоту. В то время как здесь в доме имелось два бассейна: один для мытья, рассчитанный по меньшей мере на двоих, другой — для релаксации, вмещавший с полдюжины человек, его можно спокойно использовать для оргий.

Когда Исобель вернется в Седдон, чтобы основать собственный дом, то привезет из Икарии каменщиков, чтобы те соорудили ванную комнату ее мечты. Остановившись на столь приятой теме, она мысленно вернулась к вчерашнему вечеру. Раньше Флёрделис хотела воспользоваться Хорацио. От этого молодого человека просто веяло юностью, однако его поведение показало, что довериться ему нельзя. С другой стороны, у него есть брат Идаюс, которого можно попробовать, поскольку он показался поосмотрительнее и считал себя кем-то вроде ученого. Стоит попытаться воззвать к его интеллекту.

Седдонийка начинала сомневаться, что ее миссия посеять раздор в Икарии увенчается успехом. Настроения в Ка-ристосе сильно изменились со времени ее последнего визита. Хоть и встречались недовольства, однако намека на то, что кто-то решится на большее, чем непристойная сплетня, не просматривалось. Исобель подозревала, что есть несколько человек, которые желали свергнуть Нериссу, но подобное инакомыслие ушло глубоко под землю.

Поскольку пример, как наказывают за предательство, оказался очень нагляден, то будет тяжело найти новых рекрутов, готовых рисковать собственной жизнью, чтобы бросить вызов императрице. В конце концов, больше выгоды можно получить от сотрудничества. Флерделис почувствовала облегчение, однако как только распознала это чувство, волна стыда захлестнула ее. Нельзя позволять эмоциям влиять на государственную миссию.

Федерация Седдона основана на торговле. В отличие от империи у седдонийцев нет мощных армий и завоеванных земель, к которым можно обратиться за помощью. Гористые острова никогда не накормят всех жителей. И если Федерация хочет выжить, то торговые корабли должны обладать исключительной мощью. Икария представляла собой угрозу этой силе и соответственно существованию самого Седдона. Вот уже многие годы внутренняя политика противника разрывала страну на части, а бесконечные споры с Видруном подрывали внешнюю. Однако если империя решит воссоединиться и обратить внимание на завоевания, то Федерация сразу лишится основных портов, и ее отрежут от жизненно необходимых товаров. Размышления Флерделис прервало появление служанки Анны, которая принесла мягкое хлопковое полотенце и льняное платье.

— Леди Исобель, простите за беспокойство, но к вам посетитель.

— В этот час?

Еще не было и полудня.

— Брат Никос, глава Ученого Братства, — продолжала Анна. — Он приносит извинения за неудобство, однако я заверила, что вы наверняка захотите принять столь почетного гостя.

— Конечно, ты правильно сделала, что позвала меня, — сказала Флерделис и вышла из бассейна. Забрав у служанки полотенце, насухо вытерла тело.

С помощью горничной Исобель быстро оделась, накинув легкую тунику и синее платье, скрутила длинные волосы в простой шиньон, и порадовалась, что молодая кожа не нуждается в косметике, а потом спустилась вниз в малую гостиную, которой пользовалась для приема гостей.

Слуги Исобель прекрасно знали, что нужно делать, если в доме гость, и она почувствовала удовлетворение, заметив на столе поднос с вкусными печеньями и полную сервировку для чая. Девушка предложила гостю вина и совершенно не удивилась, когда тот отказался. Ее информатор предупреждал, что Никос редко пил вино на людях и уж тем более днем. Часть образа ученого-аскета, который он столь бережно культивировал. Однако проницательный взгляд не мог не заметить, что его ряса, хоть и сшита в монашеском стиле, соткана из редкой шерсти, которая стоила дороже, чем шелк. А когда брат желал побаловать себя стаканчиком вина, то предпочитал напитки из самых изысканных сортов винограда.

Хозяйка и гость обменялись любезностями, и Флерделис с нетерпением ждала, когда брат Никос откроет цель визита. В целом, ее посетители делились на две категории: первые искали делового партнерства, вторые приходили из любопытства. После недолгого рассуждения Исобель поняла, что ученый не относится ни к одной из этих категорий. Ученые братья не нуждаются в помощи, чтобы подготовить судно к отправке либо заключить сделку. К тому же брат много путешествовал в молодости, поэтому не впервые встречает женщину, наделенную властью.

Впрочем, никогда не стоит недооценивать любопытства Ученых Братьев, всем известно, что они бывали на краю цивилизаций и за их пределами в поисках знаний. Если бы Никос хотел собрать о ней информацию, то просто бы отправил одного из подчиненных.

Присутствие главы Братства могло лишь означать, что ему что-то понадобилось от Исобель. Возможно, захотелось составить собственное представление о ней, а не полагаться на чужое. Седдонийке даже стало любопытно: он здесь от лица императрицы или по собственному желанию?

Они продолжали обмениваться любезностями еще полчаса, но с того момента как брат Никос появился в доме, Исобель так и не выяснила истинной цели его визита.

— В политике Икарии аутсайдеру трудно ориентироваться, и я уверен, вы прекрасно об этом осведомлены. Надеюсь, вы не станете смущаться и обратитесь ко мне с вопросами, если понадобится совет беспристрастного наблюдателя.

— Конечно, — ответила Флёрделис. Так бы она и поступила. В любой другой стране первым делом она обратилась бы к кому-нибудь из Ученых Братьев, если бы нуждалась в точном описании местной политической обстановки. Однако здесь отношения Братства так близко переплетались с правящей семьей, что побеседовать с братом Нико-сом — все равно что пообщаться с самой императрицей.

Никос прекрасно понимал, что Исобель об этом знает, возможно, в этом и состояла цель его прихода. Как торговый представитель Исобель не могла напрямую связываться с Нериссой по несущественным торговым вопросам, однако это не означало, что императрица оставалась безразличной к торговле. Никос предлагал себя в роли посредника, чтобы седдонийка по неосмотрительности не обидела правительницу, заключив договор с теми, кто оказался не в фаворе.

— Насколько мне известно, ваше путешествие прошло не совсем безоблачно, но я уверен, что вы преуспеете в стремлении сблизить наши страны, — сказал Никос, завершая разговор и собираясь уходить.

Флёрделис с трудом подавила раздражение. Брат не первый, кто упоминает о ее высадке на берег, хотя и выразился более деликатно, чем остальные. Многие в Каристосе потешались над иронией судьбы, состоящей в том, что один из представителей так называемой «нации моряков», «людей моря» потерпел кораблекрушение на отдаленном забытом богами острове. Часть Исобель боролась с искушением заявить, что Федерация никогда не провозглашала, что их суда непотопляемы, а капитаны непогрешимы. А эпизод с высадкой мог оказаться тщательно спланированным предательством, а не невезением. Однако подобная информация вряд ли улучшит обстановку в отношениях, которые она так настойчиво налаживала.

— Мне повезло. Кстати, можно поблагодарить за это одного из членов вашего Братства. Местные жители, нашедшие меня и моих людей, говорили только на своем варварском языке, но, к счастью, среди них оказался один из братьев, который пришел на помощь и все перевел для меня.

— Один из моих монахов?

— Да, смотритель маяка. Брат Джосан, так, по-моему, он себя называл. Очень вежливый и предупредительный, хотя я удивилась, когда встретила ученого в столь отдаленном месте.

Исобель заметила, как тень беспокойства пробежала по лицу Никоса, но тот быстро овладел собой и принял напускной вид безразличия, которым часто пользуются люди, привыкшие скрывать свои мысли.

— Очень рад, что он смог оказать вам помощь, — невозмутимо произнес советник.

— Мне повезло, что там появился именно он. Хотя и показалось, что его образование и таланты пропадают зря в столь отдаленном месте.

Флёрделис внимательно всматривалась в лицо монаха, надеясь понять, что его встревожило. Однако брат оказался слишком опытным придворным, чтобы так легко попасться на удочку.

— Братство считает, что знание можно найти повсюду. А долг и обязательства часто уносят нас в места, удаленные от родного дома. Вам ли этого не знать?

Исобель не могла не внять логике слов собеседника, но чутье говорило, что он что-то скрывает. Каким-то образом ее встреча со смотрителем маяка задела его. Возможно, это связано с поручением, которое больше подходило слуге, а не ученому. Либо брату Никосу что-то известно о путешествии леди Исобель и событиях, которые повлекли кораблекрушение. Она подозревала седдонийских врагов, организовавших несчастный случай, однако нельзя исключать вероятность, что за всем стоят икарийцы.

Еще один узелок путаницы в паутине сплошных вопросов. И Флёрделис уже отчаялась когда-нибудь добраться до сути головоломки, когда в один прекрасный день на ее пороге появился новый посетитель.

Дама Аканта прождала целых два месяца после прибытия Исобель в империю, прежде чем решилась прийти в ее резиденцию. Их встреча была обставлена в лучших традициях театрального представления. Аристократка приехала на один из обычных дневных приемов в сопровождении драматурга Кепри, который недавно «осчастливил» икарийский двор своим талантом, поставив пьесу о жизни императора Аитора. Кепри уже приходил однажды в гости к седдонийке, и, к счастью, в ее винных погребах оказался запас желтого вина, поскольку драматург не пил ничего другого. В связи с этим он поклялся разродиться новым шедевром, а точнее — поэмой в честь прекрасной чужестранки.

До сего момента он так и не исполнил своей угрозы, за что Исобель оставалась ему несказанно благодарна. Но однажды Кепри вернулся к одному из приемов, захватив с собой нескольких придворных. Чем наконец-то и сослужил хорошую службу. Из всех, с кем Флёрделис была знакома пять лет назад, дама Аканта была единственной, чьему совету она доверяла и чья проницательность совпадала с ее собственной.

— Достопочтенный Кепри, как мило, что вы решили присоединиться к нам сегодня, — сказала Исобель, позволив драматургу дотронуться до своих рук. Его ладони оказались влажными и мягкими, что вызвало неприязнь, но девушка ослепительно улыбнулась и продолжила: — Может, вы представите меня своим друзьям?

— Дама Аканта, позвольте представить вам леди Исобель, торгового представителя из Седдона. Леди Исобель, это дама Аканта из Нейрини.

Вряд ли подобное знакомство соответствовало всем необходимым правилам и протоколам, да и драматург, при всех своих достоинствах и страстных желаниях, не являлся придворным. Ну так ведь и встречи в резиденции вряд ли можно назвать формальными. И все же Кепри стоило задуматься над манерами, если он хотел сделать карьеру.

Дама Аканта выдала кислую улыбку.

— Извините за вторжение, но мне так много о вас рассказывали, что захотелось встретиться лично.

— Ну что вы, очень рада вашему приходу.

Леди Исобель взмахнула рукой, и к ним приблизилась служанка, предложившая драматургу бокал его любимого вина. Второй фужер предназначался даме Аканте, однако та отказалась.

— Какая удача, Кепри, что вы осчастливили нас своим появлением, мы горько сокрушались из-за вашего отсутствия. Маркус с Лариссой подготовили поэмы, однако оценить их творения было некому. Возможно, мы убедим вас сделать это сейчас.

Драматург кивнул, встал с кресла и выпрямился во весь рост, который оказался не слишком внушительным. Леди Исобель указала на группку вдали и легко подтолкнула Кепри вперед; тот без сопротивления отправился к ним, не сказав ни слова своей спутнице.

— Очаровательный мальчик, а его талант неописуем, — посмотрев вслед мужчине, произнесла Аканта.

«Мальчику» было уже около сорока, хотя округлое лицо и неуклюжесть манер создавали обманчивое впечатление. А про талант говорить совсем уж не хотелось.

— Думаю, вы имели в виду, непередаваем, — мягко подправила Исобель.

На сей раз дама Аканта широко улыбнулась.

— Я знаю здесь некоторых гостей, но, может, вы представите меня остальным?

Они направились через комнаты, время от времени останавливаясь, чтобы обменяться приветствиями с присутствующими, однако долго нигде не задерживались, поскольку не хотели завязывать долгих разговоров. Сегодня в доме находилось около двух дюжин гостей, и только трое из них оказались мужчинами. Слуги кружили по салону с подносами, полными напитков и деликатесов, присматривая, чтобы гости ни в чем не нуждались. Пока вино льется рекой, вряд ли кто-нибудь заметит отсутствие хозяйки.

— Дама Аканта, может, нам поболтать с глазу на глаз? К сожалению, я не всегда понимаю икарийские обычаи и иногда испытываю трудности с хозяйством, а совет человека столь благородного происхождения будет для меня неоценим, — сказала Флёрделис, повысив голос, чтобы рядом стоящие могли услышать просьбу.

— Конечно, если хотите. Давайте пройдем во дворик. Погода сегодня просто замечательная.

Если кто-то и посмотрел в их сторону, когда слуги принесли теплые плащи, то вскоре вернулся к своим разговорам. А женщины вышли в маленький садик, прилегающий к дому. Уже наступила весенняя пора. Солнце нагрело камни дворика, а стены защищали его от пронзительного влажного зимнего ветра, поэтому прогулка оказалась даже приятной.

Начинать разговор первой выпало леди Исобель:

— Рада видеть вас в полном здравии. Надеюсь, вы не пострадали от последствий неблагоприятных событий?

— У меня совершенно ничего не изменилось. А вы? Вижу, дела у вас пошли неплохо.

— Да, я добилась небольшого успеха в своих начинаниях- — Смысла развивать эту тему не было, поскольку дама Аканта никогда не интересовалась торговлей и накоплением богатства.

Дама указала на ямки на земле, потом развернулась полукругом, обращая внимание на тропинки в саду. Исобель проследила за ее взглядом, кивнула и подыграла, будто две хозяйки обсуждают, как лучше всего разместить гостей на маленькой территории во время праздника. Шансы, что за ними наблюдают, слишком малы, и все-таки нельзя рисковать понапрасну.

Аканта по возрасту годилась Флёрделис в матери. Аристократка, которая могла проследить родословную до первого колена, имела кровные и брачные связи с императорской семьей. Рано овдовев, дама воспользовалась язвительным язычком и состоянием мужа, чтобы обезопасить свое положение при дворе, став неофициальным арбитром в икарийском обществе.

— Леди Исобель, что же вас привело в нашу страну? Неужели только торговая миссия? Хотя, может, остались какие-то незавершенные дела? — Голос дворянки звучал твердо — неудивительно, что она до смерти пугала дебютанток, которые впервые появлялись при дворе.

— Я хотела уплатить по старым долгам, но поняла, что в этом мало кто заинтересован.

— Трусы. Трусы и бараны, — процедила аристократка. — Нерисса предала нас всех, но они отказываются это замечать. Сидят за столом, вымаливая объедки, да благодарят за привилегии. Евнухи. Среди них нет ни одно-го мужчины.

— Если бы вы были мужчиной...

— Если бы я была мужчиной, они все равно не последовали за мной. Я не тех кровей. Мои люди доверились Нериссе, ограниченные дураки. Линия, за которой будут следовать, — это линия потомков Константина.

Меньше всего Аканта напоминала революционерку. Никто бы не заподозрил о ее причастности к внутреннему кругу, который составил заговор свержения императрицы Нериссы и замены ее на принца Люция. И в том, что она — один из предыдущих контактов Исобель, который смог выжить, доказательство ее хитрости и изворотливости.

Мало кто осознавал, что провалившийся мятеж — не просто борьба между старыми аристократами Икарии и новыми. Многие желали расквитаться с императрицей — кто-то из-за власти, кто-то, как дама Аканта, считал, что правительница предала народ, когда заключила мирный договор с Видруном. Плата за мир заключалась в признании права Видруна править островом Анамур, что многими расценивалось как предательство.

Не имело никакого значения, что новоприбывшие оставили Анамур свыше трехсот лет тому назад. Для таких, как дама Аканта, остров до сих пор дом родной, а выходцы, оставшиеся на той земле, — члены семьи. И не важно, что анамурцы уже много лет живут независимо от своих собственных правителей. И что никто из этих псевдопатриотов не предпринял долгих поездок в Анамур, чтобы самим убедиться, насколько город изменился в их отсутствие. Факты не играли никакой роли, только идея об «острове — священном доме» заводила их. Они считали, что Нерисса — предательница, заслужившая только смерти.

Так по крайней мере заявляли фанатики. Исобель подозревала, что не все разделяют патриотический жар Аканты, им проще прикрывать истинные цели и намерения знаменами чести и долга, нежели признаваться, что речь идет об удовлетворении собственной жажды власти. В конце концов, сам Аитор начинал как придворный низшего звена, прежде чем провозгласил себя императором, а если он смог это сделать, то чем они хуже?

Если Флёрделис была знакома лишь с несколькими конспираторами, то дама Аканта знала их всех. И появись где-то хоть малейший шанс для нового восстания, ей бы об этом уж точно было известно. Подобный пессимизм аристократки не сулил ничего хорошего секретной миссии Исобель.

— О судьбе принца ничего не известно. Тело публично не выставляли. — Исобель понизила голос.

Дама Аканта покачала головой:

— Не выставляли, но все знают, что когда его вынесли из комнаты пыток, то закопали за городскими стенами. Мы даже хотели предпринять попытку откопать останки, однако охранники прослышали об этом и перезахоронили принца.

Глаза седдонийки расширились. Ей не хотелось знать, что планировалось сделать с телом бедного Люция.

— Мы могли бы найти кого-нибудь, кто смог сыграть его роль...

— Где мы найдем такого человека? На это согласится только полный идиот, ко проблема в том, что недоумку никогда не справиться и не завершить подобное представление с обманом. К тому же Люций имел черты старой аристократической линии, а сейчас осталось слишком мало чистокровок.

Исобель перенеслась в прошлое. Тогда лицо принца имело юношескую округлость, но на нем уже просматривались чеканные черты, которые украшали многие, теперь запрещенные старинные монеты. Если волосы еще можно осветлить, чтобы подобрать нужный оттенок темного блондина, то изменить цвет глаз невозможно.

К тому же внешнего сходства мало, самозванцу просто необходимо иметь образование, чтобы научиться манерам, которые Люцию передавались с самого детства.

Она постаралась представить, как выглядел бы принц сейчас, через пять лет. А потом картинка изменилась, пурпурная мантия поменялась на грубую рясу, острые черты составили резкий контраст с бритым черепом.

Неудивительно, что брат Никос так забеспокоился при упоминании смотрителя маяка. Даже тогда его черты лица показались Исобель странно знакомыми, но только теперь она увидела сходство.

— Есть по крайней мере один бастард по линии Константина, в Икарии, — задумчиво произнесла Исобель.

— Чушь, я бы о нем слышала. — Тем не менее дама Аканта казалась заинтригованной.

— Монах из Ученого Братства, — объяснила седдонийка. — Мне выпала удача встретить его, когда нас высадили на северных островах. Одень этого смотрителя маяка в шелковую мантию, дай волосам отрасти, и большинство поклянется, что он — оживший Константин. Или Люций, если речь идет о нашем случае.

Без сомнений, его выслали из Каристоса, чтобы держать в безопасности в столь беспокойные дни, когда все находятся под подозрением. Исобель стало любопытно, знал тот монах о своем происхождении? Или искренне верил, что он — безымянный бастард? Сколько поколений назад произошла опрометчивая связь? Аитор и его потомки правят последние сто лет. Если бы появился наследник мужского пола по линии Константина, пускай и ублюдок, наверняка кто-нибудь уже воспользовался бы этим родством.

Единственными законными детьми Константина являлись несчастные императрица Констанция и ее сестра, принцесса Каллиста. И все-таки есть шанс, что он или кто-то из праотцев дал начало ветви бастардов, от которых монах и унаследовал гибельные черты лица.

— Если только... — Дама Аканта замолчала, раздумывая над последствиями открытия Исобель, затем покачала головой: — Нет, Ученые Братья — ручные собачки Нериссы. Нельзя бросать им вызов.

Флёрделис кивнула. Брат Джосан представляет опасность для себя самого и для всех, кто к нему приблизится. Неудивительно, что его сослали так далеко от столицы.

— Лучше вернуться, прежде чем наше отсутствие сочтут подозрительным. Все, что мы можем сделать, это смотреть и ждать. Собирать информацию о сочувствующих и ждать подходящей возможности.

— Я терпела в течение периода времени, чуть ли не в два раза превышающего ваш возраст, милочка. И сейчас могу подождать еще немного, — ответила дама Аканта.