"Станислав Лем. Ананке (Пиркс на Марсе)" - читать интересную книгу автора

гофрированная жесть, груды, кипы, штабеля ящиков, контейнеров,
резервуаров, бутылей, связок, мешков - целый городок из грузов, что
сваливаются сюда с лент транспортеров. Единственным вполне приличным
помещением, налаженным, прибранным, была диспетчерская - она находилась
вне "зонтика", за две мили от космодрома; здесь Пиркс и лежал сейчас, в
постели дежурного контролера Сейна.
Он сел на кровати и босой ногой нащупал комнатные туфли. Он всегда
возил их с собой и всегда раздевался на ночь; если утром не удавалось как
следует побриться и умыться, он чувствовал себя не в форме. Он не помнил,
как выглядит комната, и на всякий случай выпрямлялся осторожно; чего
доброго, башку расшибешь при здешней экономии на материалах (весь Проект
по швам трещал от этой самой экономии; Пиркс кое-что знал об этом). Тут он
снова рассердился на себя за то, что забыл, где находятся выключатели. Как
слепая крыса... Пошарил по стене - вместо выключателя нащупал холодный
рычажок. Дернул.
Что-то тихо щелкнуло, и со слабым скрежетом раскрылась ирисовая
диафрагма окна. Начинался тягостный, смутный, пропыленный рассвет. Стоя у
окна, похожего скорее на корабельный иллюминатор, Пиркс потрогал щетину на
подбородке, поморщился и вздохнул: все было как-то но так, хотя, в
сущности, непонятно почему. Впрочем, если б он подумал над этим, то,
может, признался бы, что понятно. Он терпеть не мог Марса.
Это было его сугубо личное дело; никто об этом не знал, да никого это и
не касалось. Марс, по мнению Пиркса, был олицетворением утраченных
иллюзий, мечтаний развенчанных, осмеянных, но близких сердцу. Он предпочел
бы летать на любой другой трассе. Писанину о романтике Проекта Пиркс
считал сплошной чепухой, перспективы колонизации - фикцией. Да, Марс
обманул всех; он обманывал всех уже второе столетие. Каналы. Одно из самых
прекрасных, самых необычайных приключений в истории астрономии. Планета
ржаво-красная: пустыни. Белые шапки полярных снегов: последние запасы
воды. Словно алмазом по стеклу прочерченная, тонкая, геометрически
правильная сетка от полюсов до экватора: свидетельство борьбы разума
против угрожающей гибели, мощная ирригационная система, питающая влагой
миллионы гектаров пустыни, - ну конечно, ведь с приходом весны окраска
пустыни менялась, темнела от пробужденной растительности, и притом именно
так, как следует, - от полюсов к экватору. Что за чушь! Не было и следа
каналов. Растительность? Таинственные мхи, лишайники, надежно защищенные
от морозов и бурь? Ничего подобного; всего лишь полимеризованные высшие
окиси углерода покрывают поверхность планеты - и улетучиваются, когда
ужасающий холод сменяется холодом только ужасным. Снеговые шапки? Обычный
затвердевший СО2. Ни воды, ни кислорода, ни жизни - растрескавшиеся
кратеры, изъеденные пыльными бурями скалы, унылые равнины, мертвый,
плоский, бурый ландшафт под бледным, серовато-ржавым небом. Ни облаков, ни
туч - какая-то неясная мглистость; по-настоящему темнеет лишь при сильных
ураганах. Зато атмосферного электричества - до черта и сверх того...
Что это? Сигнал какой-то подавали? Нет, это пение ветра в стальных
тросах ближайшего "пузыря". В тусклом свете (песок, несомый ветром, быстро
справлялся даже с самым твердым стеклом, а уж пластиковые жилые купола
сразу помутнели, как бельма) Пиркс включил лампочку над умывальником и
начал бриться. Пока он кривил лицо на все лады, ему пришла в голову до
того глупая фраза, что он невольно усмехнулся: "Марс - просто свинья".