"Станислав Лем. Условный рефлекс" - читать интересную книгу автора

был вырублен в скале неглубокий колодец. Стены его выложили свинцом, чтобы
на фотопластинки падали только вертикальные лучи, как требовали условия
тогдашних исследований. Итак, Шалье встал, отложил книгу и трубку, взял
пачку новых пластинок, надел скафандр, вышел через шлюзовую камеру,
направился к колодцу, спустился по ступенькам, вделанным в стену, сменил
пластинки и, взяв экспонированные, направился назад.
На обратном пути он заблудился. Кислородный аппарат у него не был
испорчен; значит, разум его помутился не от аноксии - кислородного
голодания. Так, по крайней мере, можно было предположить после осмотра
разбитого скафандра.
Члены комиссии пришли к убеждению, что сознание Шалье внезапно
помрачилось - иначе бы он не сбился с дороги. Слишком хорошо он ее знал.
Может, он неожиданно заболел, упал в обморок, может, у него закружилась
голова и он потерял ориентировку? Во всяком случае, он шел, думая, что
возвращается на станцию, а на самом деле двигался прямо к пропасти,
которая поджидала его в каких-нибудь ста метрах.
Сэвидж, видя, что Шалье долго не возвращается, забеспокоился, бросил
стряпню и попытался установить с ним радиосвязь. Передатчик был настроен
на ультракороткий диапазон местной связи. Конечно, его могли включить и
раньше, если б кто-нибудь из дежурных пытался, несмотря на помехи,
установить связь со станцией "Циолковский". Но, во-первых, русские не
слышали никаких радиосигналов, пусть даже искаженных до полной
непонятности. А во-вторых, это предположение казалось малоправдоподобным
еще и потому, что и Сэвидж, и Шалье прекрасно понимали всю бессмысленность
такой попытки как раз в период самых сильных радиопомех, перед
рассветом... Когда связаться с Шалье не удалось, ибо он тогда уже погиб,
Сэвидж, надев скафандр, выбежал в темноту и начал искать товарища.
Возможно, Сэвидж был так взволнован молчанием Шалье, его
необъяснимым, таким внезапным исчезновением, что сбился с пути; но скорее
он, пытаясь систематически прочесать окрестности станции, напрасно и
чрезмерно рисковал. Одно ясно: во время этих головоломных поисков Сэвидж
упал и разбил стекло шлема. У него хватило еще сил, зажав ладонью трещину,
добежать до станции и взобраться к входному люку, но прежде чем он задраил
люк, прежде чем впустил в камеру воздух, остаток кислорода улетучился из
скафандра и Сэвидж на последней лесенке упал в обморок, который через
несколько секунд парешел в смерть.
Такое истолкование трагедии не убедило Пиркса. Он тщательно
ознакомился с характеристиками обоих канадцев . Особое внимание уделил
Шалье, ибо тот, по-видимому, оказался невольным виновником гибели и своей,
и своего товарища. Шалье было тридцать пять лет. Он был известным
астрофизиком и опытным альпинистом. Отличался отменным здоровьем, никогда
не болел; головокружений у него не было. До этого он работал на "земном"
полушарии Луны, где стал одним из основателей Клуба акробатической
гимнастики, этого необычного спорта; лучшие из его приверженцев могли с
одного прыжка сделать десять сальто подряд и уверенно опуститься на
полусогнутые ноги или выдержать на своих плечах пирамиду из двадцати пяти
спортсменов! Неужели такой человек без всякой причины вдруг ослабеет или
потеряет ориентировку и не сумеет пройти по отлогому склону последние сто
шагов до станции, а свернет под прямым углом в ложном направлении, да еще
и перелезет в темноте через груду глыб, громоздящуюся позади станции