"Станислав Лем. Следствие (Повесть)" - читать интересную книгу автора

незаурядный. Грегори кое-что о нем слышал.
Во время войны доктор работал в оперативном отделе
генерального штаба, и вроде бы там на его счету были коекакие
достижения. Но через год после войны он с треском оттуда вылетел.
Кажется, повздорил с кем-то из шишек, чуть ли не с маршалом
Александером [Александер Харольд Руперт (1891-1969)-британский
фельдмаршал. С декабря 1943 г. главнокомандующий союзными
войсками на Средиземноморье, в 1952-1954 гг. министр обороны.].
И вообще он был знаменит тем, что восстанавливал против себя
всех, с кем сталкивался. Говорили, что это желчный, злобный
человек, лишенный и тени такта, да к тому же еще наделенный даром
совершенно по-детски выкладывать людям все, что он о них думает.
Грегори отлично понимал, почему Сисс возбуждает неприязнь.
Он прекрасно помнил замешательство, какое охватило его во время
доклада, когда он ничего не мог противопоставить железной логике
ученого. Но в то же время он испытывал почтение к мощному
интеллекту этого человека, похожего на птицу с крохотной
головкой. "Надо будет им заняться", - завершил Грегори свои
размышления, не уточняя, впрочем, в чем же будет выражаться это
"заняться".
Загорались витрины, день быстро угасал. Улочка стала совсем
узкой; это был сохранившийся в неприкосновенности, видимо, еще со
времен средневековья уголок старого города с потемневшими
уродливыми домами, в которых сверкали неестественно огромные,
насквозь просвечивающие стеклянные коробки новых магазинов.
Чтобы сократить путь, Грегори вошел в пассаж. У входа намело
небольшой сугроб, и ему показалось странным, что снег не
затоптан. Женщина в красной шляпке рассматривала безжизненно
улыбающиеся манекены, наряженные в бальные платья. Чуть дальше
пассаж плавно заворачивал; сухой бетон был расчерчен фиолетовыми
и белыми квадратами света, падающего из витрин.
Грегори шел медленно, не глядя по сторонам. Он вспомнил смех
Сисса и старался понять, чем же он был вызван. Хотелось
восстановить в памяти его звучание, почему-то это казалось
чрезвычайно важным. Сисс, вопреки создающемуся впечатлению, не
любитель дешевых эффектов, зато самомнения у него хоть отбавляй,
и смеялся он, если можно так выразиться, только для себя, над
чем-то, что известно ему одному.
Из глубины пустого пассажа навстречу Грегори шел человек.
Высокий, худой, он шел и покачивал головой так, словно
разговаривал сам с собою. Грегори был слишком занят своими
мыслями, чтобы наблюдать за встречным, но тем не менее держал его
в поле зрения. Они неуклонно сближались. В этой части пассажа был
темно: в трех магазинах окна погашены, стекла четвертого забелены
известкой - ремонт, и только там, откуда шел одинокий прохожий,
светились несколько больших витрин.
Грегори поднял голову. Встречный сбавил темп; он шел на
сближение, но заметно медленней. Наконец оба они остановились на
расстоянии нескольких шагов. Грегори все еще думал о своем и,
хотя смотрел на встречного, лица его не видел. Он сделал шаг