"Станислав Лем. Осмотр на месте" - читать интересную книгу автора

Сперва он объяснил мне значение пометок в "Дневниках". Обычная
профессиональная привычка: все совершенные мною, по незнанию, нарушения
межпланетного космического права, а также правил движения по Млечным
Путям, он подводил под соответствующие параграфы. Увидев мое вытянутое
лицо, профессор добавил, что такие fauh-рas [промахи (фр.)] - обычный удел
первооткрывателей. Разве Колумб не принял Америку за Индию? А отношения
испанцев к ацтекам? Но звездные государства, с которыми мы имеем дело, -
отнюдь не объекты колониальной экспансии; они, вообще говоря, куда
развитее нас. До самой Женевы профессор излагал мне основы своей
дисциплины, а я внимал ему, как школяр. Юридические законы, поучал Гнусс,
в Космосе важнее физических. Конечно, в последней инстанции явления бытия
определяются физикой, но на практике все по-другому. Взять хотя бы загадку
"космического молчания", Silentium Universi. Почему столько десятилетий
впустую ушло на поиски внеземных цивилизаций? Да потому, что первыми,
неведомо по какому праву, к ним приступили естественники - астрономы,
физики, математики, биологи и рассчитали как дважды два, что тех, других,
не может не быть, энергетические средства у них имеются, технические
возможности тоже; а раз не видно ничего и не слышно, ergo [следовательно
(лат.)], Нигде Никого Нет. Как же так нет, если доказано, что не может не
быть? Вместо того, чтобы проконсультироваться у знатоков политического,
экономического и прочих прав, они решили: чем выше взберется цивилизация,
тем гибель ее вернее. Период личиночный, стадия куколки, длится долго, но
тогда нет средств для сигнализации, а когда они уже есть, цивилизация либо
исчезла, либо вот-вот исчезнет. Этой несокрушимой логикой они напугали не
только сами себя, но и широкую публику. Получилось, что в космосе мы
одиноки как перст. Мало того: и нас-то уже скоро не будет. Конечно, был
Ийон Тихий и путешествовал, но "nec Hercules contra рlures", один в поле
не воин. Он не получил официального признания. Почему? А разве мало
маньяков и жуликов, плетущих небылицы о тарелках и об Ужасно Добрых
Праастронавтах, прибывших на Землю, чтобы воздвигнуть египтянам пирамиды
под предлогом захоронения фараонов? Наука должна была выработать в себе
невосприимчивость к подобным бредням - и стала уж слишком невосприимчивой.
"Известно ли вам, господин Тиши, - профессор успокоительным жестом положил
на мое колено швейцарскую, вымытую до розовой кожи ладонь, - где, то есть
в каком разделе, хранятся ваши труды, ну, хотя бы в городской библиотеке
Женевы? В разделе научной фантастики, так-то вот, дорогой коллега! Ради
бога, не принимайте этого близко к сердцу. А вы и не знали?"
Я ответил, что не читаю собственных книг и потому не ищу их в
библиотеках.
- Быть непризнанным - прямо-таки долг любого великого новатора и
первопроходца, - изрек Гнусс. - Впрочем, имелись крайне серьезные
соображения, вследствие которых мы - то есть МИД - не реагировали на
подобные недоразумения. Мы некоторым образом оберегали тем самым и вас...
- Как прикажете понимать это? - спросил я, удивленный его последними
словами.
- Вы поймете, но в свое время. Раз уж судьба свела меня с вами, пусть
будет, чему суждено быть, - и дал мне визитную карточку, перед тем записав
на обратной стороне не подлежащий разглашению номер домашнего телефона. -
Silentium Universi объясняется финансовыми лимитами, - сказал он, понизив
голос. - Наше богатое государство отдает бедным странам 0.3 процента