"Жан-Мари Гюстав Леклезио. Пустыня" - читать интересную книгу автора

представший их взглядам, стал исчезать, и они снова не видели ничего, кроме
сухой и голой земли. Было жарко, пот ручьями стекал по лицу Нура, синяя
одежда прилипала к спине и плечам.
Но теперь, словно рожденные недрами долины, стали появляться еще и
другие мужчины и женщины. Женщины разожгли угли в жаровнях, чтобы
приготовить ужин, дети и мужчины неподвижно стояли у своих запыленных
шатров. Они пришли сюда со всех концов пустыни, из-за каменистой Хамады,
из-за гор Шехеиба и Варкзиз, из Сируа, с хребтов Ум-Шакурт и даже от больших
южных оазисов, от подземного озера Гурара. Одни прошли через горы по ущелью
Майдер возле Турхаманта, а другие ниже, там, где Дра встречается с Тингутом,
через Регбат. Они собрались сюда, все обитатели юга: кочевники, торговцы,
пастухи, разбойники, нищие. Быть может, некоторые из них покинули
королевство Биру или большой оазис Валата. На лицах их оставили свой след
безжалостно палящее солнце и смертоносная ночная стужа на окраинах пустыни.
Были среди них рослые, долговязые люди, чья черная кожа отливала красным, и
говорили они на незнакомом языке - это были люди племени тубу, пришедшие с
другого конца пустыни, от скал Борку и склонов Тибести, они употребляли в
пищу орехи кола и, кочуя, доходили до самого моря.
Чем ближе к воде подходил караван, тем больше попадалось по пути
черных людских силуэтов. Позади корявых акаций показались сплетенные из
веток и обмазанные глиной хижины, похожие на термитники. Глинобитные домики,
лачуги из досок и земли и повсюду - низенькие, сложенные из камня ограды, не
выше колена, делившие красную землю на крохотные ячейки. На участках
размером не больше лошадиной попоны рабы, харатин[1], выращивали чахлые
ростки бобовых, перца, проса. Оросительные канавки, асекьяс, прорезали
своими бесплодными бороздами долину, пытаясь высосать из почвы хоть капельку
влаги.
Это и был тот город, куда шел караван Нура, великий город Смара.
Все они, люди и животные, направлялись теперь к нему по выжженной земле, по
этой гигантской трещине - долине Сегиет.
Столько дней, безжалостных и ранящих, как кремень, столько часов
ждали они этой минуты. Как исстрадались их измученные тела, кровоточащие
губы, выжженные солнцем глаза. Они спешили к колодцам, не слыша ни рева
животных, ни голосов других людей. Приблизившись, они остановились у
каменных стенок, подпиравших мягкую почву. Дети камнями отогнали животных, а
мужчины преклонили колена для молитвы. Потом каждый, погрузив лицо в воду,
медленными глотками стал пить.
Вот они, небесного цвета очи среди пустыни. Но теплая вода все еще
хранила в себе силу ветра, песков и бескрайнего стылого ночного неба. Hyp
пил и чувствовал, как с водою входит в него вся бесприютность пустыни,
которая гнала его от одного колодца к другому. Мутная, безвкусная вода
вызывала тошноту, она не утоляла жажды. Она словно бы вливала в его тело
безмолвное одиночество песчаных гряд и громадных каменистых нагорий. Вода в
колодцах была неподвижной и гладкой, как металл, на поверхности ее плавали
листья и клочья овечьей шерсти. У другого колодца умывались и приглаживали
волосы женщины.
Рядом с ними неподвижно застыли козы и верблюды, словно
привязанные к колышкам, воткнутым в грязь у колодца.
Между палатками ходили взад и вперед какие-то мужчины. То были
Синие Воины пустыни, с покрывалами на лицах, вооруженные кинжалами и