"Фриц Лейбер. Веселый город Ланхмар" - читать интересную книгу автора

считать двух попугайчиков, что щебетали в серебряной клетке, висевшей по
другую сторону очага.
Несмотря на все его хитроумие и цинизм, Мышелову никогда не приходило в
голову, что именно его потакание любым прихотям Ивриан избаловало девушку,
превратив ее в хорошенькую куколку.
Ивриан наконец улыбнулась. Облегченно вздохнув, Мышелов принес два
серебряных кубка и две серебряные же кружки. Взяв с полки бутылку с лилового
цвета жидкостью, он ухмыльнулся Фафхрду, откупорил один из добытых
северянином в таверне кувшинов и наполнил вином посуду.
Вручив кубки женщинам, а одну из кружек Фафхрду, он произнес - на этот
раз без запинки:
- Пью за величайшую из моих краж в Ланхмаре, добычу, которую мне
волей-неволей придется поделить пополам, - тут он язвительно усмехнулся, - с
этим длинноволосым детиной из варварских краев! - И на четверть осушил
кружку, в которой плескалось разбавленное ликером вино.
Ополовинив свою кружку, Фафхрд решил не оставаться в долгу.
- Пью за самого нахального и жеманного коротышку из всех, с кем мне
доводилось делить добычу! - провозгласил он, допил вино, улыбнулся, обнажив
белые зубы, и протянул Мышелову пустую кружку.
Наполнив ее, Мышелов прикончил свою, отставил в сторону, подошел к
Ивриан и высыпал ей на колени самоцветы, которые вытащил из сумки
бесчувственного Фиссифа. Камни засверкали и заискрились точно лужица
радужной ртути.
Ивриан вздрогнула и чуть было не уронила драгоценности, но Влана
поддержала ее. Следуя указаниям хозяйки, Влана сняла с полки голубую
эмалевую шкатулку, инкрустированную серебром, и девушки вдвоем ссыпали
самоцветы в обитый изнутри синим бархатом ящичек. Покончив с этим, они
возобновили разговор.
Допивая маленькими глотками вторую кружку, Фафхрд позволил себе
расслабиться и стал внимательнее приглядываться к обстановке комнаты.
Первоначальное его изумление при виде, так сказать, тронной залы в стенах
сарая миновало, и теперь под внешней пышностью он подмечал следы разрушения
и упадка.
Тут и там между драпировками проглядывало черное, сгнившее дерево, от
которого исходил характерный гниловатый запах. Покрытый коврами пол довольно
ощутимо просел. Сквозь щели в ставнях в комнату проникали струйки ночного
смога, образуя на фоне позолоты призрачные черные арабески. Камни очага были
оттерты от копоти и блестели, однако скреплявший их известковый раствор
почти повсеместно вывалился, равно как и отдельные камни.
Мышелов занялся печкой. Бросив в топку зажженный факел, он захлопнул
дверцу и повернулся лицом к гостям. Словно прочитав мысли Фафхрда, он взял
несколько ароматических свечей, зажег их и расставил по комнате в сверкающих
мелких медных чашах. Заткнув кусками шелка самые широкие из щелей в ставнях,
он сжал в руке свою кружку и тяжело поглядел на Фафхрда.
Но в следующее мгновение Мышелов уже с улыбкой тянулся к нему, чтобы
чокнуться. Необходимость вновь наполнить кружки вынудила мужчин сблизиться.
Едва шевеля губами, Мышелов прошептал:
- Отец Ивриан был герцогом. Я убил его. Он был жесток со всеми, даже с
собственной дочерью, однако ты понимаешь - будучи герцогской дочкой, Ивриан
не приучена заботиться о себе. Я горжусь тем, что со мной она живет богаче,