"Урсула Ле Гуин. Слово для леса и мипа - одно" - читать интересную книгу автора

таким же могучим, как прежний. Если ее не трогать, Внезапно внизу снова
возник лес - в пространстве, а не во времени: бесконечная разнообразная
зелень листьев укрывала волны холмов Северного Сорноля.
Как и большинство землян на Земле, Любов никогда в жизни не гулял под
дикими деревьями, никогда не видел леса, а только парки и городские
скверы. В первые месяцы на Атши лес угнетал его, вызывал тревожную
неуверенность - этот бесконечный трехмерный лабиринт стволов, ветвей и
листьев, окутанный вечным буровато-зеленым сумраком, вызывал у него
ощущение удушья. Бесчисленное множество соперничающих жизней, которые,
толкая друг друга, устремлялись вширь и вверх к свету, тишина, слагавшаяся
из мириад еле слышных, ничего не значащих звуков, абсолютное растительное
равнодушие к присутствию разума - все это тяготило его, и, подобно
остальным землянам, он предпочитал расчистки или открытый морской берег.
Но мало-помалу лес начал ему нравиться. Госсе поддразнивал его, называл
господином Гиббоном. Любов и правда чем-то напоминал гиббона: круглое
смуглое лицо, длинные руки, преждевременно поседевшие волосы. Только
гиббоны давно вымерли. Но нравился ему лес или нет, как специалист по
врасу он обязан был уходить туда в поисках врасу. И теперь, четыре года
спустя, он чувствовал себя среди деревьев как дома, больше того, -
пожалуй, нигде ему не было так легко и спокойно.
Теперь ему нравились и названия, которые атшияне давали своим
островам и селениям, звучные двусложные слова: Сорноль, Тунтар, Эшрет,
Эшсен , на его месте вырос Центрвилл, Эндтор, Абтан, а главное - Атши,
слово, обозначавшее и "лес", и "мир". Точно так же слово "земля" на земных
языках обозначало и почву, и планету - два смысла и единый смысл. Но для
атшиян почва, земля не была тем, куда возвращаются умершие и чем живут
живые, - основой их мира была не земля, а лес. Землянин был прахом,
красной глиной. Атшиянин был веткой и корнем. Они не вырезали своих
изображений из камня - только из дерева.
Он посадил вертолет на полянке севернее Тунтара и направился туда,
минуя Женский Дом. Его обдало острыми запахами атшийского селения -
древесный дым, копченая рыба, ароматические травы, пот другой расы. Воздух
подземного жилища, куда землянин мог заползти лишь с трудом, представлял
собой невероятную смесь углекислого газа и разнообразной вони. Любов
провел немало упоительно интеллектуальных часов, скорчившись в три
погибели и задыхаясь в смрадном полумраке Мужского Дома Тунтара. Но на
этот раз вряд ли стоило надеяться, что его пригласят туда.
Разумеется, тунтарцы знают о том, что произошло в Лагере Смита
полтора месяца назад. И конечно, узнали об этом почти немедленно - вести
облетают острова с поразительной быстротой, хотя и не настолько быстро,
чтобы можно было всерьез говорить о "таинственной телепатической силе", в
которую так охотно верят лесорубы. Знают они и о том, что тысяча двести
рабов в Центрвилле были освобождены вскоре после резни в Лагере Смита, и
Любов согласился с опасениями полковника Донга, что аборигены сочтут
второе событие следствием первого. Это действительно, как выразился
полковник Донг, "могло создать неверное впечатление". Но что за важность!
Важно другое - рабов освободили. Исправить причиненное зло было
невозможно, но оно хотя бы осталось в прошлом. Можно начать заново:
аборигенов не будет больше угнетать тягостное недоумение, почему ловеки
обходятся с людьми как с животными, а он освободится от жестокой