"Андрей Легостаев. Наследник Алвисида или любовь опаснее меча" - читать интересную книгу автора

Нилпегом, уже давно ожидает в специальном покое башни. Женщина была из
шахского гарема, который был без надобности, но шах содержал его, дабы
избежать пересудов в народе. Озверевшие от воздержания красавицы,
вынужденные проводить бесцельную, хотя и роскошную жизнь в общении между
собой, читали стихи греческой поэтессы Сапфо в выспренном и величавом
переводе Хамрая с древнего, мертвого ныне языка, которые давным-давно
подкинул им сам шахский чародей (еще не этим наложницам, а их
предшественницам), объяснив смысл учения поэтессы. Он хотел досадить
красавицам, поддавшись странному порыву - чтоб не один страдал. А
получилось наоборот - жительницы гарема от тоски предавались любовью друг
с другом, доводя евнухов до бешенства и помутнения рассудка. Тем не менее
каждое редкое появление в гареме посланца шаха, как сегодня, вызывало
бурное оживление. А избранница, хотя все знали, что ее почти наверняка
ждет гибель, считала предстоящее испытание счастьем и великой честью.
Телохранители во главе с верным Нилпегом уже были готовы - стояли у
распахнутого выхода с обнаженными саблями и чадящими факелами,
отбрасывающими на много повидавшие равнодушные стены двора фантастические
тени.
Против ожидания колдуна они пошли по узкому каменному коридору не
туда, откуда пришли, не в шахские богатые покои, а дальше - в пугающую
черноту. Но колдун промолчал. Сейчас его главной задачей было взять
обещанное вознаграждение и поскорее унести ноги из владений шаха - и
Хамрай это остро прочувствовал. Хамрай вспомнил девять несчастных девочек,
спаленных на костре и подумал, что для колдуна было бы самым лучшим, если
бы заклятие действительно потеряло силу. Хамрай догадывался, на что
рассчитывал чужестранец - представление было потрясающим, поверивший шах
отдает обещанное и уже виденное колдуном сокровище (поднос усыпанный
золотыми монетами и увенчанный бриллиантовой диадемой) и колдун, пожелав
шаху прекрасного наслаждения, уходит. Даже если шах не отпустит его сразу,
заставит присутствовать при его попытке овладеть настоящей женщиной, а не
магическим воплощением, и заклятие возымеет действие, то у чародея хватит
умения заворожить потрясенных телохранителей, околдовать если понадобится
всю дворцовую стражу, оставшуюся без повелителя, и покинуть дворец. Одного
не учел чужестранец - что рядом с шахом будет чародей куда могущественнее
его самого. Но, похоже, колдун ничего не боялся и сам истово верил в
свершенное им колдовство. Либо играл уверенность с неподражаемым
мастерством и наглостью.
Телохранители, шествующие первыми, замедлили шаг - узкий коридор
делал резкий поворот. Хамрай знал эту длинную каменную кишку, как самого
себя - многие годы он ежедневно ходил по нему в свою башню, где жил, где
страдал, где проводил многочисленные опыты и изыскания, где на крыше
постоянно торчал наблюдатель за небом, где его старый слуга Гудэрз
заботливо протирал магические предметы и ухаживал в зверинце за
чудовищами, привезенными Хамраем со всех уголков земли.
Секретный коридор, о котором во всем огромном дворце знало не более
десяти человек, заканчивался лестницей. Ступеньки круто убегали вниз.
Процессия спустилась и оказалась в зверинце Хамрая, располагавшимся в
подземелье под башней.
Это было царство сгорбленного Гудэрза. Никто кроме него и самого
Хамрая не мог подойти к располагавшимся по обе стороны прохода клеткам.