"Гертруд фон Лефорт. Венок ангелов ("Плат Святой Вероники" #2) " - читать интересную книгу автора

непреклонно качает головой и говорит: не проси, а даруй - даруй сама, как и
было задумано! А потом со мной произошла эта перемена - я оставила свои
мольбы и сконцентрировалась на претворении своего религиозного достояния в
достояние моего друга. У него не было веры, но моя вера могла перед лицом
Бога стать и его верой. Образ Христа, запечатленный в моей душе, мог быть
перенесен и в его душу - но через мою. Эта мысль не покидала меня на
протяжении всей мессы. Как только священник во время оффертория * поднимал
потир **, я протягивала Богу свою душу, как жертвенную чашу, за друга. Я
бросала в нее все свое религиозное достояние, как настоящее, так и
будущее, - я никогда не забывала о монастыре на виа деи Луккези, именно эта
идея казалась мне особенно глубокой: ведь монахини Санта-Марии Рипаратриче
посвящают себя религиозному представительству. Чем тяжелей становилась моя
чаша, тем легче она казалась, пока наконец во время пресуществления у меня
не появлялось ощущение, будто ангел принимает ее у меня из рук. И церковь
уже больше не производила впечатления пустой, а, напротив, словно была полна
тем, кого мне в ней так мучительно недоставало, - я ведь за него становилась
на колени, за него молилась и причащалась, он присутствовал здесь, если
присутствовала я, он обладал всем, чем обладала я, ибо все, что принадлежало
мне, принадлежало и ему, - с этим сладостным сознанием я и покидала
церковь...
______________
* Обряд приношения и освящения даров, во время которого
священнослужители подготавливают хлеб и вино для пресуществления, а также
песнопение во время этого обряда.
** Литургический сосуд - чаша на высокой ножке - для освящения вина и
принятия причастия.


- После церкви вы просто светитесь, как мальва на заре! - говорила
Зайдэ, которая, по-видимому, считала своим долгом заботиться и о моей
религиозной жизни и потому иногда сопровождала меня в церковь.
Ей очень отрадно видеть, говорила она, что я даже в будние дни
регулярно посещаю церковь, - как будто я рада была бы избежать этого! На
самом же деле я, напротив, как раз из-за нее часто пропускала мессу, так как
не решалась нарушить очередную договоренность идти в церковь вместе с ней и
покорно ждала ее. А поскольку ей всегда требовалось слишком много времени на
сборы и к тому же она не могла отказаться от завтрака, в то время как я до
причастия не принимала пищи, то, когда она наконец появлялась, часто было
уже поздно. Я уже стала бояться этих договоренностей, но ведь она
сопровождала меня в церковь из самых добрых побуждений, да и кто знает,
может быть, она и сама испытывала потребность в священном? Я осуждала себя
за то, что не очень-то в это верила, и в очередной раз "прятала свое
зеркальце за зеркало".
И вот однажды утром, как раз в тот день, когда Энцио решил взять меня с
собой на лекцию моего опекуна, богослужение по какой-то причине началось и
закончилось несколько позже обычного. Свернув на Людвигсплац, - а Зайдэ
обычно провожала меня после церкви до маленького кафе, в котором я
завтракала, - мы еще издалека увидели Энцио, нетерпеливо расхаживавшего
взад-вперед. При виде его затрудненной из-за ранения походки у меня каждый
раз болезненно сжималось сердце, особенно если он кого-нибудь ждал. Я