"Линда Фрэнсис Ли. Голубой вальс " - читать интересную книгу автора

Волосы твои струятся
Шоколадными волнами,
И до боли ослепляет
Глаз твоих голубизна.
Твой наряд - лиловый шелк,
В волосах твоих - цветы...

Она взбивала волосы и кружилась, изображая то, о чем пелось в песне.
Вставая из-за стола, отец восклицал:

Много кавалеров станет
Приглашать тебя на танец,
Но со мною только будешь
Танцевать весь вечер ты,
Голубой мой Колокольчик...

Несколько минут они кружились по комнате, затем отец опускал Белл на
пол.
- Я тебе рассказал о Бостоне и даже спел с тобой песенку. А теперь, -
он поворачивал дочь лицом к небольшой лесенке, которая вела на чердак, -
отправляйтесь-ка спать, молодая леди.
- С днем рождения, дорогая!.. - с улыбкой и нежным поцелуем добавляла
мама.
Белл удобно располагалась на соломенном матрасе, покрытом простыней,
зарывалась в него поглубже и натягивала одеяло до самого подбородка. На
чердаке у нее было небольшое слуховое окошко. Белл никогда не задергивала
занавесок. В безоблачные ночи ей нравилось наблюдать за звездами и луной. А
днем, приподнявшись на цыпочки, она могла видеть ферму, где работал отец.
Хотя Броунинг Холли и ворчал все время на старого фермера, однако
признавал, что тот платит лучше других хозяев. Отец все же недолюбливал его,
поэтому и Белл тоже думала о нем плохо. Но скоро они уедут в Бостон и больше
не увидят этого ужасного человека.
А до того времени она могла радоваться их семейным вечерам. Летом,
весной, зимой, осенью ли - вечера всегда проходили одинаково. Отец покуривал
трубку у очага. Мама, с иголкой и нитками в руках, шила, штопала или просто
слушала папины рассказы. А когда Белл ложилась спать, то слышала нежный
голос мамы, напевавшей вальс, слышала шарканье ног: это ее родители
танцевали на грубо отесанном полу. Вот так и она когда-нибудь будет
танцевать вместе с отцом в большом танцевальном зале в Бостоне.

Глава 4

1893 год
Бостон
Зал опустел. Остальные посетители уже отужинали и ушли. Только Стивен
все сидел за своим столом, медленно водя пальцем по краю серебряной
хлебницы.
Его темные глаза уставились в тарелку, не замечая ее. Он сидел,
упершись локтем в льняную скатерть. Стивен Сент-Джеймс чувствовал себя
вполне удобно в своем идеально отглаженном черном фраке, брюках,