"Танит Ли. Владычица Безумия ("Сага о Плоской Земле" #4)" - читать интересную книгу автора

Вынув изо рта топаз, она оставила его на белом валуне, а сама отошла в
тень высокой скалы.
Говорят, что на солнце слезы, текшие из ее синих глаз, превращались в
сапфиры - она плакала драгоценными камнями. Для людей это были сапфиры, а
для нее - настоящие слезы.
Олору подошел к ней, снял подбитый мехом плащ и обернул ей плечи.
Поцелуями он осушил ее сапфировые слезы.
- Здесь, в этом Верхнем Мире, моя сила постепенно покидает меня, -
сказал он. - Но пока...
Плащ развернулся, и тогда стало видно, что один его край черен, как
звездное небо, а другой - сияет солнечным светом.
И зеленый склон холма опустел.


5.


Тот же рассвет, что увидела дочь Азрарна, вставал и над домом вдовы.
День начинался вполне мирно - спящие у прогоревших костров люди и собаки,
фыркающие лошади в стойлах и у коновязи. Первые лучи солнца коснулись черной
громады леса, она ожила, из колдовской чащи превратившись в обычный старый
лес. Сотни птиц проснулись и запели свои утренние гимны. Но тем, кто
проснулся с рассветом во дворе старого дома, было совсем не до песен. С
сонным ворчанием они поднимались с земли и шарили вокруг себя неловкими
руками - в поисках остатков вина или хотя бы воды. Кое-кто пришел в себя
настолько, что заинтересовался, где же все-таки их господин, Лак-Хезур. Еще
некоторое время спустя благородные господа уже колотили во все окна и двери
дома, выкрикивая проклятия и насмешки: неужели груди здешних девственниц
столь холодны, что они заморозили бедного герцога насмерть?
И поскольку никакого ответа на их справедливое требование видеть
господина дано не было, они взломали двери и всей ватагой ворвались в дом.
Здесь они услышали новую песню.
Но эта песня не имела ничего общего с утром и солнцем. Древняя, как
людской род, она могильным холодом вползала в уши. Свита остановилась,
мгновенно забыв о насмешках. "Что, что это такое?" - спрашивал каждый. Такие
стоны и крики мог издавать разве что безумец.
"Опять этот Олору дурачит нас!" - решила свита герцога. А раз так,
значит и с герцогом все в порядке. И люди поспешили выйти из мрачного
темного дома во двор, где светило солнце и пели птицы.
Но едва они сделали это, как где-то наверху, на втором этаже,
распахнулись ставни окна, и в проеме возникла человеческая голова. В первый
миг никто из ловчих и свиты не мог узнать этого лица. Выпученные глаза,
перекошенный рот со струйкой крови, стекавшей изо рта говорили, что перед
ними настоящий безумец. Человек в окне был гол и изранен; завывая, как волк
на зимнюю луну, он еще больше раздирал себе ногтями лицо и грудь. И только
по пепельно-серым длинным волосам изумленная свита опознала наконец своего
господина.
Издавая невнятные, весьма похожие на стоны безумца, вопли, люди
кинулись прочь. Многие вскочили на лошадей и тотчас умчались за ворота.
Иные просто застыли от изумления, не в силах пошевельнуться. Кто-то