"Танит Ли. Одержимый Шон" - читать интересную книгу автора

ножи, зажигался огонь, все смешивалось, и появлялись кушанья, сами
передвигавшиеся.
Это было настолько необычно, что он громко спросил, откуда, собственно,
появляется еда. Придворные Крея окружали его и предлагали и то, и это, следя
за тем, чтобы он попробовал все и проглотил каждый кусок. Они были восхищены
его вопросом. Однако толком на него не ответили. "Крей - наш король",
говорили они. "В Трясине Крея все предметы сами действуют"-"Но как?"-"С
помощью нашего гения и гения Крея" Он видел по их улыбающимся лицам, что
они, возможно, все скрывают, хотя одновременно казалось, что они хвастаются.
Очевидно, дух, который поселился в Шоне, был их тайной; отсюда видение
магической пещеры со льдом и кухонных чудес. Было странно иметь такой
случайный доступ к тайному знанию.
Тем не менее Дирн и Шон играли свои роли невинных посетителей и
старались получить как можно больше сведений. За едой они обменивались
многозначительными взглядами, но из осторожности не произносили ни слова.
После трапезы они осмотрели королевские покои. Их провели по
многочисленным помещениям, а затем вверх по широким стеклянным ступеням
винтовой лестницы.
Шон вновь заметил, что к их появлению подготовились. Все было тщательно
прибрано. Помещения были с окнами в крыше и украшены живыми цветами,
вплетенными в ленты. Была также ванна с натертым мраморным полом. Стены были
гладкие и округлые и могли впитывать воду, которая по желанию текла из
золотых труб. Холодный (и горячий) водопады обрушивались сверху и заливали
пол водой.
Дирн и Шон не решались войти в воду, пока свита Крея сидела в стороне и
смотрела на них - ведь они не были ни рыбаками, ни собаками. Придворные Крея
тактично оставили их одних. И все же оба они недолго пробыли в теплом,
источающим пар, потоке. Казалось, в стенах скрывались глаза - так и могло
быть.
Шон направился к кровати, намереваясь заснуть, хотя, он был уверен, что
ни он, ни Дирн не в состоянии быть начеку. Он уже не думал ни об опасности,
ни о приветливости Трясины Крея. Последним туманным предчувствием его было
то, что наутро одежда их исчезнет и для них снова по волшебству будет
приготовлена новая одежда, не говоря уже о завтраке. Однако мысли о еще
одном дне в Мертвом Углу и бесчисленных днях, которые могут последовать,
слились в его голове с мечтами о смерти, и все это погрузилось в сон.
Ему снилось, что люди с горящими огненными шарами над плечами пришли к
нему и, хихикая, наблюдают за ним. Возможно, так оно и было. Когда он
проснулся, у него было неясное предчувствие или воспоминание, что он сам
испытующе смотрел на толпу и пытался сделать значительное лицо. Это было
смешно. Девочка в лесу, девочка, которая когда-то давно (всего лишь четыре
дня и четыре ночи назад) предупредила его, была так же замаскирована, как и
остальные. Он не мог ее узнать, даже если бы очень этого захотел.
В городе, лишенном смысла, он, вероятно, не мог надеяться встретить
кого-нибудь во второй раз. Может быть, лица непрерывно изменялись, так же,
как маски превращались в плоть. Ничто не откладывалось в его памяти. Они
были племенем Крея, фантастической толпой, но не личностями.
За исключением черного мраморного ворона в розовом зале, в котором,
собственно, и было сосредоточено волшебство, хотя он верил, что он
существует, чтобы нагонять страх. Была ли у одержимости память, в которой