"Танит Ли. Владыка Иллюзий (Сага о Плоской Земле - 3)" - читать интересную книгу автора

испускал собственное сияние. Лишь перед теми, кто приближался к Белшеведу с
запада, город представал более темным. Ведь они видели его на фоне
восходящей луны; но и тогда это была темнота чистого серебра.
Люди наводняли Белшевед лишь один раз в год, в течение всего
нескольких дней, пока длился праздник поклонения. Поэтому город успевал
остаться чистым. Дыма, поднимавшегося от кадильниц и алтарей, не хватало,
чтобы закоптить его. Даже во время праздника никто не входил в город просто
так, чтобы не осквернить его. Напротив, множество лагерей было беспорядочно
разбросано вокруг Белшеведа, и каждый из них располагался самое малое в
сотне шагов от городских стен. Ворота были открыты день и ночь. Но тот, кто
входил через них, входил как гость, - навестить богов в их доме,
поклониться им и принести подарки. Никто никогда не злоупотреблял
гостеприимством. Празднования и спортивные состязания проводились всегда
снаружи, не менее чем в сотне шагов от белоснежного Белшеведа. Белизна
этого города была настолько исключительна, так очаровывала, что никто из
приходивших сюда не возражал против такого запрета. И город по-своему
отплачивал им. Каждый год, когда паломники возвращались к Белшеведу, он,
казалось, становился еще прекраснее.
В радиусе лиги от города к нему стекались дорожки, как вода из
пустыни. Эти широкие дорожки все как одна были вымощены гладкими блестящими
камнями, вызывавшими удивление своей формой. Иногда над дорожками
проносился песок, но они всегда оставались чистыми. Песок никогда даже
частично не заносил дорожки, ведущие в город, дольше чем на мгновение.
Ближе к городу вдоль дорожек появлялись ряды деревьев, сформированных и
подстриженных с большим вкусом. Так что богомольцы, шедшие под палящим
дневным солнцем, неожиданно попадали в тенистые зеленые аллеи. В четверти
лиги от города на пути паломников встречались маленькие фонтаны и небольшие
сосуды в форме изящных местных или причудливых мифических животных. Сосуды
были вырезаны из того же молочно-белого камня, что и сам Белшевед.
С этого расстояния стены города закрывали собой большую часть
горизонта. Создавалось впечатление, что это склоны гор, покрытые снегом. У
подножия этих гор-стен, едва отличаясь от них белизной, буйным цветом цвели
деревья. Возвышавшиеся над стенами купола и шпили, казалось, трепетали,
словно цветы гибискуса или белые гиацинты. А белые птицы перелетали от
башни к башне, как пчелы в поисках нектара.
На каждую из четырех сторон света выходили главные ворота. В них
переливались три оттенка белого цвета: ярко-белая сталь, украшенная
панелями нежной желтовато-белой слоновой кости, укрепленными гвоздями с
огромными полированными шляпками из бледных цирконов.
Когда люди подходили к Белшеведу, город пел для них. Издалека их
встречал едва различимый звук, но по мере их приближения он становился все
громче и громче, разрастался, чтобы приветствовать их. Песня была
мелодичной, но при этом таинственно дребезжащей, будто это нашептывал гром
или тысячи ос жужжали в стеклянном улье.
Процессии паломников текли по блестящим, свободным от песка дорожкам к
Белшеведу, и торжественный гимн пенился в котле древнего города. Когда
богомольцы приблизились к городу на дозволенное количество шагов, гимн
растворился в небесах.
Паломники в изумлении (которое год от года не уменьшалось) застыли на
месте. Они вслушивались в тишину, последовавшую за песней. Тишина