"Алексей Лебедев, Кирилл Воронцов. Тени Асгарда" - читать интересную книгу автора

заполняют пробелы, и выгнать их оттуда гораздо труднее, чем
восстановить настоящую память.
- Мне надо идти, - продолжал Троммель. - Я должен
поговорить с Джеймсом Хэрришом. Они приказали мне сделать это.
Как вы думаете, он меня примет?
Упоминание о Хэррише в этом контексте мне понравилось еще
меньше. Его телевизионные выступления я всегда смотрю с
профессиональным интересом. Удивительно, как этому типу удается
проходить необходимые психологические тесты. Впрочем, совершенно
здоровый человек в политику и не пойдет. В мэры Хэрришу выйти, к
счастью, не удалось, но в Совет он пролез и в первый же день
поцапался с Энрико Перейрой, обозвав того "грязным латиносом".
Это был не последний скандал с его участием...
Я настоял на том, что Троммелю надо еще подлечиться, а
заодно он может обстоятельно продумать свою речь. На этом он,
казалось, успокоился.
Однако на следующий день ко мне заявилась группа из трех
человек - две полные женщины лет за сорок и один очень элегантно
одетый мужчина. Все они носили значки с изображением рогатого
серпа Луны, перечеркнутого зигзагами молний. Что-то мне это
напоминало, но я так и не вспомнил, что.
- Мы представляем общество "Лунная жизнь", - сказал
мужчина, одаривая меня визитной карточкой. - Нам стало известно,
что у вас содержится один из членов нашего общества, Август
Троммель.
Мне пришлось признать этот факт.
- Однако его психическое здоровье еще не вполне
восстановилось, - заметил я.
- Из чего вы делаете такой вывод? Вероятно, он рассказал
вам нечто, что противоречит данным официальной науки,
закосневшей в предрассудках? А во всем остальном он вполне
здоров, не так ли? В таком случае вы не имеете права держать его
здесь против его воли, воли его семьи и близких. Не забывайте:
мы можем обратиться в суд и потребовать независимой экспертизы!
И я малодушно уступил, подумав: одним психом больше, одним
меньше в нашем безумном мире... всех не перелечишь.

4. Джеймс Херриш.
Троммель прочно обосновался у меня в кабинете и, видимо, не
собирался уходить до тех пор, пока не выскажется полностью или
не вылакает весь глинтвейн, заботливо приготовленный моей
секретаршей Лаурой (для меня, между прочим!). Каждый раз, когда
он ставил стакан на стол, я думал, что повествование вновь
продолжится, и мне станет наконец ясна цель его визита. Но
вытерев роскошные рыжие усы тыльной стороной ладони, Август
снова брал в руки стакан и делал новый глоток. В итоге я не
выдержал и, достав сигару из стоящего на столе ящичка в виде
пирамиды, блаженно затянулся. Едва табачный дым проник в мои
легкие, как Троммель осушил стакан и неосторожным движением
поставив его на поднос, смахнул со стола китайского болванчика.