"Морис Леблан. Хрустальная пробка" - читать интересную книгу автора

руками. Его порыв восхищения сразу прошел при следующих словах Добрека и его
сообщениях о Виктории и квартире на улице Шатобриан. Унижение было слишком
велико. Он думал только о том, чтобы сдержать приступ бешенства и не
броситься на Добрека, как разъяренный бык на препятствие.
Добрек испустил какой-то хриплый звук, заменявший ему смех. Он подошел,
держа руки в карманах, и отчеканил:
- Не правда ли, все к лучшему? Твердая почва под ногами, ясное
положение... По крайней мере, все как на ладони. Люпен против Добрека, и
точка. И сколько выиграно времени! Ведь судебному врачу Верну понадобилось
бы два часа, чтобы размотать свой клубок, в то время как господин Люпен
развернет свое дело в тридцать минут... под страхом быть схваченным за
шиворот и выдать своих товарищей... Какая буря в лягушачьем болоте! Тридцать
минут, ни минуты больше! Через тридцать минут придется броситься в бегство.
Ха-ха-ха? До чего смешно! Скажи, Полоний, правда, тебе не везет с Добреком?
Ведь это ты прятался тогда за портьерой, несчастный Полоний?
Люпен не дрогнул. Единственное решение, которое удовлетворило бы его -
было немедленное удушение противника, но это было бы слишком нелепо молча
переносить насмешки и сарказмы, которыми его немилосердно хлестали. Во
второй раз на том же месте, в той же комнате он склонялся перед несчастным
Добреком и был смешон... Но он был глубоко убежден, что если только откроет
рот, то для того, чтобы бросить ему в лицо гневные и злые слова. Для чего?
Самое важное было действовать хладнокровно и делать то, что подсказывало ему
его новое положение.
- Ну что, господин Люпен? - продолжал Добрек. - У вас совершенно
озадаченный вид. Ведь всегда надо допускать, что можешь встретить на своем
пути человека, не похожего на современную размазню. Значит, только от того,
что я ношу две пары очков, вы вообразили, что я слепой. Я не утверждаю, что
я сейчас же в Полонии открыл Люпена и узнал Полония в господине, который
явился в театр "Водевиль". Нет. Но все-таки это меня беспокоило. Я понял,
что между госпожой Мержи и полицией есть еще третий вор, который пытается
вмешаться. Тогда мало-помалу, по словам, вырвавшимся у привратницы, я начал
понимать кое-что. А та ночь озарила все лучше света. Хотя я и спал, но
слышал шум в доме. Я проследил все дело вплоть до улицы Шатобриан сначала,
потом и до Сен-Жермен... А потом... потом... Я связал все факты... Нападение
на Энжиен, арест Жильбера... союзный договор между опечаленной матерью и
предводителем шайки... Старая кормилица, устроенная в качестве кухарки, все
эти люди, проникающие ко мне через окна или двери... Я уяснил себе все.
Господин Люпен почуял запах двадцати семи, и это привлекает его. Остается
только ждать его посещения. Час наступил. Здравствуй, господин Люпен.
Добрек сделал паузу. Он произнес всю эту речь с видимым удовольствием.
Люпен молчал. Он посмотрел на часы.
- Эге! Уже 23 минуты. Как бежит время! Если так будет продолжаться,
некогда будет объясниться.
И, приблизившись к Люпену, продолжал:
- Все-таки это мне неприятно. Я не таким представлял себе Люпена. При
первом же серьезном противнике колосс смутился? Бедный молодой человек... Не
выпьете ли стакан воды, чтобы оправиться?
Люпен не произнес ни звука и не выдал своей досады ни одним движением.
Флегматично и размеренно он подошел к телефону, тихонько отстранив Добрека,
и взял трубку.