"Евгений Николаевич Лебедев. Ломоносов " - читать интересную книгу автора

Охота на тюленей и моржей также была одним из основных поморских
промыслов. Выследив тюленье лежбище, поморы бросались на неловких на суше
зверей, стараясь произвести как можно больше шума, чтобы напугать их,
вызвать растерянность. Гарпун, острога, просто дубинка - все шло в ход. Били
много и яростно. Свежевали туши на месте. Шкуры тюленей (снаружи - мех, с
другой стороны - толстый слой сала) волокли по льду и снегу в лодки. Потом
возвращались по кровавому следу и вновь били, сдирали, оттаскивали...
Уцелевшие звери старались собраться в одну кучу, чтобы теплом и тяжестью
своих тел продавить льдину и уйти от преследователей. Если им это удавалось,
то опасность угрожала уже самим охотникам.
Моржи гораздо крупнее, мощнее и опаснее тюленей. У них прекрасный слух
и чуткое обоняние. При хорошем ветре они чувствуют приближение судна за
несколько верст. Но даже если зверобоям удавалось перехитрить клыкастых
великанов и подойти к ним вплотную, самое трудное было еще впереди. Моржи
боролись за жизнь с бешеным ожесточением, переворачивая поморские лодьи,
настигая своими страшными клыками упавших в воду людей. Охота на моржей у
народов северной Европы издавна считалась самым уважаемым и благородным
промыслом, требовавшим особенной отваги и сноровки. Встречаясь с русскими
артельщиками у берегов Шпицбергена и наблюдая их в сражениях с моржами,
иностранные моряки (шведы, норвежцы, шотландцы) приходили в "содрогательное
удивление" от их проворства и смелости.
В течение нескольких веков за заслоном дремучих лесов и болот жизнь
поморов развивалась самобытно. Север был избавлен от княжеских усобиц
(крупное землевладение здесь сосредоточивалось в руках монастырей), от
татаро-монгольского порабощения.
Однако географическая удаленность Поморья от центра не привела к его
изоляции. Здесь укрывались от бояр и помещиков беглые крестьяне, в
большинстве своем люди хваткие, с хозяйственной жилкой, не хотевшие мириться
с усилением крепостничества. Сюда в период религиозных брожений стекались
сторонники старой веры.
Глубокая, коренная связь поморов с общерусской культурой особенно
ощущается при обращении к северному фольклору. Поморские "старины" (так
называли здесь былины) рассказывали о тех же героях, что и в центральной
России: о Владимире Киевском, Илье Муромце, Добрыне... Былинные мотивы
вдохновляли архангельских и холмогорских мастеров, резавших украшения из
моржовой кости. Вместе с тем поморы по-своему перерабатывали и дополняли
классические былинные сюжеты, наделяя образы богатырей качествами, понятными
и близкими именно жителям Севера:

Ишше мастёр был Добрынюшка нырком ходить,
Он нырком мастер ходить да по-сёмужьи.

Большое значение в культурной жизни Севера имели монастыри, в стенах
которых собирались здешние образованные люди и куда шли и молодые, жаждавшие
познаний. Многие служители православной церкви отличались склонностью к
тому, что можно назвать языком нашего времени научно-техническими
изысканиями. Так, например, живший в XVI веке игумен Соловецкого монастыря
Филипп Колычев оставил после себя архив с подробными описаниями своих
изобретений. Под его руководством в монастыре было широко налажено кирпичное
дело, построены мельницы, к которым посредством многочисленных рвов