"Д.Лебедев, А.Динуц "Билет до Буэнос-Айреса"" - читать интересную книгу автора

позицией мог зато в самом прямом смысле слова возделывать свой
виноградник; мать так и не поменяла гражданства, уехав из СССР; Аринины
разводные переживания тоже каким-то боком были связаны с ее определенной
инородностью в Стране Советов; и причем каждый раз находились люди,
которые начинали говорили о дальновидности и предусмотрительности этой
семьи, когда времена в очередной раз менялись, и для кого-то становилось
выгодно делать то, что еще вчера было, быть может, просто опасно...
Дышавшие морем,
Не знавшие грязь,
Не ждущие завтра,
Воспетые духом
В собственных снах,
Прогнавшие страх,
Забывшие время,
Летящие вспять,
Поющие молча.
В их глазах нет любви
- ее сожгли
Они не любят слов
- они не чисты,
Они не любят слез
- тушат огни,
Они не терпят кровь
- предвестник войны.

Пространство менялось, но и эти завистники, и семья Арины оставались на
тех же ступеньках: одни боялись и вычисляли свои варианты - повыгоднее и
покомфортнее, другие - жили, соизмеряя свои поступки со своим ощущением
мира. Ограничения по времени тоже вызывали у Арины что-то вроде
своеобразной клаустрофобии; она уже с год не носила наручные часы, но
практически везде умудрялась оказываться практически вовремя. А еще в этом
году она вдруг стала удивленно замечать, что живет в сегодняшнем дне,
направляя не меньше эмоций на его радости и прочие события, чем на
ожидание лучезарного, но такого призрачного завтра. И недаром "Я не жалею
ни о чем" Эдит Пиаф была одной из ее любимых песен.
Дверь в комнату приоткрылась: "Аринка, ты уже проснулась? Иди завтракать!"
Мама, конечно, мама... Как это было приятно - после без малого года в
Москве. Да что там говорить, хорошо у родителей, да еще когда вы давно не
виделись. Все было замечательно, хорошо, отлично, и все тревоги и заботы
такой независимой, слишком самостоятельной московской жизни куда-то
вприпрыжку улетучивались.
После завтрака, вернее, после того, как уже почти двухметровый Данила
("Господи, - привычно-растерянно подумала Арина, - а ведь шестнадцать
только к октябрю будет!") наконец изволил встать, съел немерянно оладий, а
отец прослушал сводку событий по стране и в парламенте (так сложилось, что
он был среди первых, штурмовавших здание ЦК вместе со своими студентами,
да так, что ему насквозь прострелило на голове берет; еще он скверно
слышал - совсем рядом с ним взорвалось несколько гранат защитников ЦК, да
по вечерам и в плохую погоду у него сильно болела спина, особо левое плечо
- в тот давний вечер, когда правительственные танки стали утюжить не