"Дэвид Лисс. Этичный убийца " - читать интересную книгу автора

тебе задницу?
Я не нашел достойного ответа на этот вопрос. Бобби, наверное, утерся бы
спокойно, а потом отпустил бы какую-нибудь незамысловатую шутку, чтобы
расположить парня к себе. А там глядишь - и они бы уже оба хохотали, как
закадычные друзья. Не то что я. Мне приходило в голову только распластаться
в грязи или вообразить своего двойника, живущего в другой вселенной, эдакого
бойкого Лема, который подошел бы к открытому окну машины и накостылял бы
этому голодранцу так, чтобы у того нос сломался и чтобы его идиотская
прическа вся слиплась от крови. В реальности же Лем ничего такого никогда не
делал, но мне все казалось, что если я справлюсь хотя бы однажды, то есть
если я стану человеком, способным выбить дерьмо из придурка, который меня
обидел, об этом сразу узнают все. Это будет написано у меня на лбу, на
руках, будет чувствоваться в походке, и ни один гад больше не сможет
втоптать меня в грязь, самоутверждаясь за мой счет.
- Думаю, не стоит, - произнес я наконец. - То есть я не думаю, что в
данном случае надирание задницы имеет какой-то смысл - если понимать это
выражение буквально.
- Да ты просто маленький засранец! - заявил парень и принялся поднимать
стекло; его толстые предплечья при этом тряслись в такт движениям ручки. Он
взял с пассажирского сиденья планшет и стал просматривать какие-то бумаги.
Смачно облизнув большой и указательный пальцы, он перевернул пару листов;
его жутковатые передние зубы при этом выглянули изо рта и впились в нижнюю
губу.
Засранец. Бывало, меня и похуже обзывали, но это словечко обижало
именно своей банальностью. Хотя, с другой стороны, все было не так уж плохо:
голодранец поднял стекло, и мой страх сразу пошел на убыль, теперь напоминая
о себе лишь легким ознобом. Меня оставили в покое, так что самое время
пришло вернуться к работе, хотя голодранец и продолжал искоса поглядывать в
мою сторону.
Я вскинул сумку на плечо и подошел к следующему трейлеру - серому с
зеленой отделкой. Площадка вокруг него, как и вокруг остальных передвижных
домов, была похожа на песчаный лоскут с рваным краем из сорной травы. С
фасадной стороны - подобие дворика, посреди которого стояла, сгорбившись,
чахлого вида пальма. Присосавшись своей чашевидной кроной к собственному
стволу, будто впитывая в свое тело целительный бальзам, она напоминала
потертую курительную трубку. Окна прикрывали приспущенные жалюзи, какими в
приличных домах оборудуют спальни, так что внизу оставалась щель, через
которую я еще издали приметил электрический свет и мерцание телеэкрана.
Ни садовой мебели, ни игрушек, ни яркого коврика под дверью. Вообще
никаких бирюлек. Это словечко из лексикона книготорговцев, мы его переняли у
Бобби. Продавцы книг обожают бирюльки. Бирюльки - это всякая детская чепуха,
разбросанная тут и там. Бирюльки - это садовые гномы, музыка ветра,
праздничная мишура, повешенная слишком рано или не убранная вовремя, -
словом, это все, что окружает людей, любящих тратить деньги, которых у них
нет, на вещи, которые им не нужны. А уж те, кто тратит деньги на вещи,
которые не нужны даже их детям, просто законченные бирюлечники и
барахольщики. Когда Бобби возил нас по окрестностям, он, бывало, исполнял за
рулем эдакую сидячую джигу, лишь стоило ему завидеть дом с пластиковым
бассейном, к которому присобачена пластиковая горка.
- Этих ребят даже лох разведет, - провозглашал он в таких случаях, и