"Дэвид Лисс. Ярмарка коррупции ("Бенджамин Уивер" #2) {1.08.06]" - читать интересную книгу автора

Тори. Одна из двух главных политических партий. Они ассоциировались со
старыми деньгами, богатством, основанным на землевладении, с сильной
Церковью и сильной монархией. Тори яростно препятствовали внесению в закон
изменений, которые способствовали бы продвижению протестантов, не
принадлежавших Англиканской церкви, но в особенности католиков и евреев.
После вступления на престол Георга I тори лишились власти.
Виги. Вторая главная политическая партия - виги, ассоциировалась с
новым богатством, не основанным на землевладении, с фондовым рынком,
нонконформистским протестантизмом, с выступлениями против мирской власти
Церкви и в поддержку власти парламента в противовес королевской.
Якобиты. Так называли людей, считавших, что корона должна быть передана
свергнутому Якову II, а позже его наследникам (от латинского имени Якова -
Jacobus). Якобиты часто маскировались под тори, а тори часто подозревались в
якобитских симпатиях. Шотландия и Ирландия были мощными центрами поддержки
якобитов.
Претенденты. Свергнутого Якова II и позже его наследников называли
претендентами. Претендент в этом романе - Яков Стюарт, сын Якова II и
потенциальный Яков III. Он также известен под именем Шевалье де Сен-Жорж.
Право голоса. Современному читателю непросто разобраться, кто имел
право голоса в Великобритании XVIII столетия, а кто нет. Избирательные
округа включали две единицы: районы и графства. Чтобы иметь право голоса в
одном из графств, человек должен был получать годовой доход не менее сорока
шиллингов в год со своего имущества (во времена, когда вышел закон, за
триста лет до событий, описываемых в романе, эта сумма представляла
значительное богатство). Условия голосования отличались в зависимости от
района. В некоторых районах правом голоса пользовались широкие категории
граждан, в некоторых узкая группа людей голосовала втайне от всех. В
сельской местности было принято, что крестьяне голосовали по указанию
землевладельцев.

Глава 1

После публикации первого тома своих мемуаров я приобрел известность,
какая была мне доселе неведома и какую мне трудно было даже представить. У
меня нет намерения жаловаться или сетовать на сей счет, ибо у человека,
добровольно отдавшего себя на суд публики, нет причин сожалеть о знаках
внимания. Напротив, он должен быть благодарен, если публика обратит на него
свой переменчивый взор, - о чем могут свидетельствовать бесчисленные тома
писателей, прозябающих в безвестности.
Не скрою, мне было приятно, что читатели тепло отнеслись к
воспоминаниям о моей юности, однако кое-что вызвало у меня удивление. Я был
поражен тем, что люди, прочитавшие несколько страниц "Заговора бумаг", стали
считать себя моими близкими друзьями, которым позволительно делиться со мной
своими мыслями. Не вижу ничего дурного, если кто-то принял мои слова близко
к сердцу и решил поделиться со мной своими соображениями, однако, признаюсь,
меня смутило, что многие сочли позволительным комментировать любой из
аспектов моей жизни, совершенно игнорируя правила приличия.
Спустя несколько месяцев после публикации моего скромного опуса я
ужинал в компании и за столом рассказывал об одном особо злостном