"Эрмес Леал. Я - грозный любовник (История Сида и Алисы) " - читать интересную книгу автора

Шикиньиных игрушек. Пока она ревела в своем углу, мы попытались починить
игрушечный домик, но тут появился сеньор Мадруга и отругал меня".
Я уже в пятый раз слушал эту историю. Иногда рассказывали что-нибудь
другое. Но все равно это была чушь собачья. Я смеялся, потому что, слушая
эти истории, воображал себе нечто совсем другое. Для понта я орал в трубку
всякие приколы. Предлагал Шавесу натянуть Шикинью. Мне всегда казалось, что
они втроем, в том числе Кику, играют в доктора, а еще в мужа и жену. Один из
них должен изображать жену. Пока Кику трахает Шикинью, Шавес глядит на них и
кончает в кулак. Ну и зрелище! А еще лучше, когда Шавес оттрахает Кику, а
Шикинья будет смотреть и плакать. А тут Шавес отпустит Кику, задерет Шикинье
подол и вставит ей куда надо. Тогда уже Кику заплачет. Когда-нибудь я запишу
эти телефонные фантазии. Как бы мне хотелось, чтобы все детишки, вместо
всякой фигни, послушали интересную сказочку!
Я сидел один на телефоне в квартире у Мальро. Хозяев дома не было. Они
люди тактичные, но лучше этим не злоупотреблять.
Вдруг я услыхал шаги. Родители Мальро вернулись домой, увидели открытую
дверь в спальню и застигли меня врасплох с телефонной трубкой в руке. Я
попался на месте преступления. Быстро я повесил трубку, покуда они
таращились на меня, не зная, что сказать, потому что им было невдомек, чем я
занимаюсь. Заинтригованные, они силились угадать, почему я ржу, будто
жеребец, и почему у меня расстегнуты штаны. Рядом с ними стояла сестренка
Мальро и не сводила с меня глаз. Растянувшись на тюфяке, я чувствовал себя
как дома. На мое счастье, плакаты с Бобом Марли ни о чем не говорили.
Мальро в это время торчит в школе и прикидывается, будто учится, хотя
на самом деле думает о черепашках на своем пляже. Я остался у него дома и
ждал, когда он придет под кайфом. Травки мы с ним накурились вдосталь. Он
ушел, а я остался. Даже забыл, что надо идти в пункт проката. А Жоржи не
счел нужным спросить, почему меня нет - он вообще не обратил на меня ни
малейшего внимания. А если бы обратил и вообще не отходил бы от меня - ушел
бы я на хрен из этого заведения.
Отцу Мальро, журналисту, было плевать, что я тут. Я мог делать что
угодно - он и внимание не обратит. Он вообще неразговорчив, и ему по
барабану, что творится в доме, с женой и детьми. Дело в том, что он был в
партизанах, попал в плен и подвергся пыткам. Он, по-моему, даже не знает,
как меня зовут. Мать - другое дело. Немножко с придурью. Ждет внучку от
восемнадцатилетней дочери от первого брака. Смерив меня взглядом, она
спросила:
- Как ты сюда вошел, сынок?
- Мальро в школе, а я его жду.
- Шел бы ты лучше домой. Когда он придет, я ему скажу, чтобы зашел к
тебе. Ладно?
Сестра Мальро взглянула на меня с подозрением. Как будто она знала обо
мне нечто такое, о чем не ведали родители. Эта соплячка еще в кроватку
писается, за что получает по попке. Впрочем, Масиел - другой мой приятель, о
котором я еще расскажу, - у него, кстати, такой здоровый член, какого ни у
кого из нас нет - говорит, что девчонка далеко пойдет. А хоть бы и так.
Только поддразнивать меня нечего. Ей еще расти да расти, чтобы хоть кости-то
мясом обросли. Так вот, эта ссыкуха так на меня смотрела, как будто знала,
что я вытворяю в спальне у ее мамаши.
Если сестренке Мальро чего-то хочется или она думает, что слишком много