"Иван Лазутин. Сержант милиции (Повесть, часть 2)" - читать интересную книгу автора

делать: и стирать, и мыть полы, и доить корову, и пилить дрова? Разве вам
будет неприятно, если я возьму и приготовлю вам завтра обед или заштопаю
носки? Если б вы знали, как я хочу научиться косить траву!
Илья Филиппович смотрел на Наташу и, словно первый раз в жизни осененный
какой-то новой истиной, не мог ничего возразить.
А Наташа все говорила. Она объясняла, как горька и унизительна участь
женщины, когда муж не видит в ней друга.
Растроганный Илья Филиппович громко высморкался в платок и проговорил
дрогнувшим голосом:
- Простите меня, Наталья Сергеевна. Стар я стал, должно быть, и думаю
по-стариковски. За молодыми никак не поспеешь. Хочешь уважить - выходит
наоборот. Думал, как лучше, а вышло... - Илья Филиппович замялся и,
откашливаясь, продолжил: - Если хотите, я у Марфы Лукиничны прощеньица
попрошу.
Эта стариковская слабость растрогала Наташу. В душе она уже каялась, что
сказала об уходе. Подойдя к Илье Филипповичу, она обняла его большую
седеющую голову, прильнула к заросшей щеке своей разрумянившейся щекой,
как это делала с отцом в детстве.
- Простите меня, если я вас обидела. Да разве я от вас могу уйти? Вы мне,
как родные. Только прошу вас, не обижайте больше Марфу Лукиничну.
Скупая слеза обласканной старости сбежала по щеке Ильи Филипповича и
спряталась в бороде.
Когда Илья Филиппович был молодым, он все просил жену, чтоб та родила ему
дочку, но она рожала одних сыновей. Они росли отчаянными, непослушными.
Вырастая, уходили в армию и уж больше не возвращались в родной поселок.
Трое стали военными, двое выучились на инженеров. В гости приезжали каждый
год, но, когда Илья Филиппович заводил разговор о том, чтобы сыновья
остались дома, те отговаривались, что в Верхнеуральске с их специальностью
делать нечего. Любимцем Ильи Филипповича был третий сын, Иван, которого он
с детства звал Ваняткой. Ждал, что, может быть, его жена родит ему внучку,
но и у них были только одни сыновья.
В разговоре с Наташей Илья Филиппович всем сердцем почувствовал дочернюю
нежность. Встав, он поклонился и тем же дрожащим голосом сказал:
- Спасибо вам, Наталья Сергеевна, за ласку.
Сказал и вышел. Вскоре в горенку к Наташе вошла Марфа Лукинична. Глотая
слезы, она рассказала, как Илья Филиппович просил у нее прощения и обещал
больше никогда не обижать.
Вечером ссора была забыта.
Собираясь в заводской клуб, куда на новогодний бал были приглашены лучшие
рабочие завода, Илья Филиппович стоял перед зеркалом и подравнивал
большими овечьими ножницами усы, все время стараясь загнуть вверх кончики.
- Наталья Сергеевна, а что если и мне нарядиться? - кричал он через
открытую дверь в горенку к Наташе.
- Во что? - доносился оттуда ее голос.
- В медведя! Шкуры есть. Что они зря лежат?
Вмешалась Марфа Лукинична:
- Сиди уж, не смеши народ, и так форменный медведь!
- Вот тебе назло - возьму и наряжусь.
- Так я и пошла с тобой. Страмота одна.
- Вот и хорошо. Пойду один. Подкачусь к какой-нибудь молодухе и начну за