"Иван Иванович Лажечников. Колдун на Сухаревой башне (Отрывок из романа)" - читать интересную книгу автора

должность при новом дворе, чтобы ты каждый день напяливал мундир на свои
старые плечи и играл роль дневального придворного; нет, эта служба не по
тебе. Но ты можешь служить иначе: советом, внушениями, связями,
кабалистикой... Твое таинственное влияние на народ может умы и мнения
расположить в нашу пользу, ты можешь и судьбу подговорить в наш заговор. Ты
всемогущ не только на земле, но и на небе{384}. Чего стоит тебе иногда, для
пользы общественной, переставить одну звездочку на место другой! Мы
восстановим своих девять, устроим по-прежнему, как в бывалые дни Петров,
свой совет на Сухаревой башне{384}, не многочисленный, но избранный,
бескорыстный, с одною целью поддержать создание великого преобразователя
России. Ты должен явиться, или да будет тебе стыдно в будущем мире перед
лицом бессмертного царя и нашего отца и благодетеля.
На днях отправляется в Москву мать фаворита с дочерью своей. Ты любим в
семействе; ты отец крестный княжны и брата ее, ныне столь могущего... к тебе
имеют они большую доверенность и уважение.
Меншиков обручил было дочь свою на царство; боюсь, чтоб этого не
домогался и отец Долгорукий... На всякий случай я сблизил с домом фаворита
чиновника при нынешнем цесарском посольстве, графа Мезилино. Богат, знатен,
красавец, он понравился матери и умел пленить сердце княжны Екатерины. Мать
нечестолюбива; для 15-летней девицы молодой, ловкий, красивый гусар
привлекательнее мальчика, хотя бы и... Не смейся, любезный друг! тут нет
ничего смешного. В политике и любви игрушки много значат.
По случаю падения Меншикова ты имел право беспокоиться насчет его
крестника, и твоего племянника. Горячий молодой человек, в порыве
благородного чувства, поговорил слишком смело в защиту своего крестного отца
и за это пострадал... Я поспешил испросить ему прощение. Александру твоему
велено{384} покуда жить под караулом... и стражем его будет дядя. Постараюсь
сократить и это наказание: неугомонная натура эта не стерпит этого и
нравственных цепей.
Жду с нетерпением минуты, когда и я обниму тебя.


ЧЕТВЕРТОЕ ПИСЬМО

от княгини Долгорукой к сыну ее Ивану Алексеевичу, от... 1728 г., из
Москвы в Петербург.

Друг мой, Ивашенька, благодарение богу, мы благополучно приехали в
Москву, успели уж съездить в Горенки да и назад воротиться. Все хлопочу, как
бы отделать дом к коронации: без отца твоего плохо; сам посуди, женское
дело. Боюсь, не дорого б стало; ты знаешь, как отец за каждую лишнюю копейку
гневается.
В прошлое воскресение, в самый заутренний звон, мамка твоя Домна отдала
богу душу; в последнее время ходила сгорбившись крюком и плохо видела, а все
по хозяйству прибирала. Об тебе помнила при конце своем. Похоронили мы ее с
честью в Горенках.
Нынче у нас уродилось много грибов; старики не запомнят такого года -
говорят, к войне.
Привезли ко мне из степной отчины диковинную карлицу, всего аршин с
вершком; хотим выдать за гайдука Павлушку. Уморительная будет парочка!