"Андрей Лазарчук. Опоздавшие к лету. Том 1. Колдун" - читать интересную книгу автора

самозабвенно проклинать свое несовершенство, то другие все-таки
имеют смелость отражать... Вы думаете, это я о себе? Нет, это я
уже об авторе. Автор -- это ведь тоже зеркало. Автор создает
книги -- отражения мира, в котором он живет. И тоже -- отражения
неизбежно искаженные.
Тот, кто сотворил наш мир, тоже создал отражение чего-то.
Интересно, чего именно... Мы-то можем только гадать, поскольку
видим это -- тоже искаженное -- отражение в совершенно
невозможном ракурсе -- изнутри.
А если еще учесть, что совершенных отражений не бывает...
Зеркало, отраженное в зеркале, отраженном в зеркале. Коридор
зеркал, уходящий в бесконечность. А в центре -- вы, читатель
этой книги.
И теперь вам уже никуда отсюда не уйти.

* * *

Миры рождаются по-разному.
Одни возникают в затмевающей реальность грандиозной вспышке
вдохновения. Истинная их жизнь коротка -- такой мир едва
успевает бросить тусклый отблеск на бумагу -- и погибает.
Другие миры строятся долго и старательно: от аксиом к теоремам,
от теорем -- к их следствиям, загромождая бумагу трупами
подлежащих и сказуемых.
Третьи миры рождаются от великой тоски. Просто взлетает однажды
разрываемая скорбью и печалью душа в сырое небо...
"Почему мир несовершенен, Господи?.."
Бог знает -- почему; знает, но не говорит.
И душа, так и не дождавшись ответа, возвращается в тело, стоящее
в очереди за молоком.
Мир рождается в момент воссоединения души с телом. Мир,
возможно, еще менее совершенный, чем мир реальный. Пусть так. Но
одному-единственному человеку в нем дано не стать подонком. Или
он может уклониться от летящей в него пули. Или способен понять
несовершенство своего мира...
А мир, осознавший свое несовершенство, рождает следующий.
И так -- до бесконечности.
Андрей Лазарчук вовсе не собирался становиться Создателем
Несовершенных Миров. Когда он писал "Тепло и свет", "Середину
пути" и другие притчи,-- а это было адски давно, в начале
восьмидесятых,-- он лишь выплескивал из себя скопившуюся в душе
тягостную накипь обыденности. Она была невероятно мерзка, эта
накипь. Она заполняла, топила в себе каждый вновь созданный мир.
Она чувствовала себя в своем праве.
Но в рожденном мире немедленно появлялся человек, к которому эта
мерзость не липла. Рыцарь. Мастер. Творец. Он не пытался
вступить в борьбу с накипью. Он просто был способен ее осознать,
увидеть -- и отделить от мира. И его мир не то чтобы очищался --
он чувствовал себя чище...
Невозможно возродить погибший в ядерном пламени мир, но можно