"Дэвид Герберт Лоуренс. Прусский офицер" - читать интересную книгу автора

глубже проникает в его душу, куда до того никогда ничего не пробивалось. Он
был смущен и озадачен. Часть его природной завершенности в себе самом
исчезла, уступив место смутному беспокойству. И с этого времени что-то
странное, подспудное возникло между двумя этими людьми.
С той поры денщик боялся встретиться по-настоящему взглядом с
господином. Его подсознание хранило в памяти стальные голубые глаза и
лохматые брови, и он не хотел встречаться с ними снова. Поэтому он всегда
смотрел мимо господина и избегал его. С легкой тревогой ждал он, пока
пройдут эти три месяца, и окончится срок его службы. Солдат стал чувствовать
себя скованно в присутствии капитана и даже больше, чем офицер, хотел, чтобы
его оставили в покое, в ни к чему не обязывающем положении слуги.
У капитана он служил уже больше года и знал свои обязанности. Их он
исполнял легко, словно то было для него естественно. Он принимал офицера и
его приказания как неизбежность, как он принимал солнце и дождь, и
прислуживал господину совершенно непринужденно. Лично его это не задевало.
Но теперь, если его насильно втянут в личные отношения с господином, он
будет словно пойманное животное; он чувствовал, что надо уходить.
Под воздействием натуры молодого солдата закоснелый армейский порядок,
достигнутый офицером с помощью дисциплины, пошатнулся, в нем пробудился
человек. Но он был аристократ, с узкими, изящными руками и изысканными
движениями, и в его намерения не входило допускать, чтобы кто-то бередил его
внутреннее "я". Человек страстного темперамента, он неизменно старался
держать себя в узде. Временами у него случалась дуэль или вспышка гнева
перед солдатами. Он знал, что постоянно находится на грани срыва, но твердо
хранил верность идее Службы, тогда как молодой солдат, казалось, жил всей
полнотой и жаром своей натуры, проявляя ее в каждом своем движении,
отмеченном той живостью, что свойственна движениям дикого животного на
свободе. И это все больше и больше раздражало офицера.
Помимо воли капитан не мог вернуться к прежнему безразличию в отношении
к денщику. Но и оставить его в покое он тоже не мог. Помимо воли он наблюдал
за молодым солдатом, приказания отдавал резко, старался, как можно дольше
занимать его. Иногда он приходил в ярость и измывался над ним. Тогда денщик
замыкался, так сказать замыкал слух, и с угрюмым, покрасневшим лицом ждал,
покуда не кончится крик. Слова никогда не проникали в его сознание. Из
инстинкта самосохранения он сделался неуязвим для чувств господина.
На большом пальце его левой руки был шрам; через костяшку тянулся
глубокий рубец. Офицер давно страдал от этого, ему хотелось что-нибудь
сделать с этим рубцом. Тем не менее шрам, безобразный, омерзительный, так и
оставался на молодой загорелой руке. Наконец сдержанность капитана была
сломлена. Однажды, когда денщик расправлял на столе скатерть, офицер
пришпилил карандашом его палец и спросил:
- Откуда это у тебя?
Парень отпрянул и встал по стойке "смирно".
- Топором, Herr Hauptmann*,-- ответил он.
_________________
* господин капитан (нем.).

Офицер ждал дальнейших разъяснений. Их не последовало. Денщик вернулся
к своим обязанностям. Капитана охватила мрачная ярость. Слуга избегает его!
На следующий день ему пришлось собрать всю силу воли, чтобы не смотреть на