"Борис Лавренев. Сорок первый (про войну)" - читать интересную книгу автора

лодки, - и сидел Говоруха-Отрок вперемежку с Семянным и Вяхирем на шкотах.
Сам себя в плен вез.
А когда отдавал шкоты красноармейцам, лежал на дне, прикрывшись кошмой,
улыбался чему-то, мыслям своим тайным, поручичьим, никому, кроме него, не
ведомым.
Этим беспокоил Марютку.
"И чего ему хихиньки все время? Хоть на сласть бы ехал, в свой дом. А
то один конец - допросят в штабе и в переделку. Дурья голова, шалый!"
Но поручик продолжал улыбаться, не зная Марюткиной думы.
Не вытерпела Марютка, заговорила:
- Ты где к воде приобык-то?
Ответил Говоруха-Отрок, подумав:
- В Петербурге... Яхта у меня своя была... Большая. По взморью ходил.
- Какая яхта?
- Судно такое... парусное.
- От-то ж! Да я яхту, чай, не хуже тебя знаю. У буржуев в клубе в
Астрахани насмотрелась. Там их гибель была. Все белые, высокие да ладные,
словно лебеди. Я не про то спрашиваю. Прозывалась как?
- "Нелли".
- Это что ж за имя такое?
- Сестру мою так звали. В честь ее и яхта.
- Такого и имени христианского негу.
- Елена... А Нелли по-английски.
Марютка замолчала, посмотрела на белое солнце, изливавшееся холодным
блистающим медом. Оно сползало вниз, к бархатной синей воде.
Заговорила опять:
- Вода! Чистая синь в ей. В Каспицком зеленя, а тут, поди ж ты, до чего
сине!
Поручик ответил как будто в себя и для себя:
- По шкале Фореля приближается к третьему номеру.
- Чего? - беспокойно повернулась Марютка.
- Это я про себя. О воде. В гидрографии читал, что в этом море очень
яркий синий цвет воды. Ученый Форель составил таблицу оттенков морской воды.
Самая синяя в Тихом океане. А здешняя приближается по этой таблице к
третьему номеру.
Марютка полузакрыла глаза, как будто хотела представить себе таблицу
Фореля, раскрашенную разными тонами синевы.
- Здорово синя, приравнять даже трудно. Синя, как... - Она открыла
глаза и внезапно остановила желтые кошачьи зрачки свои на ультрамариновых
шариках поручика. Дернулась вперед, вздрогнула всем телом, будто открыв
необычайное, раскрыла изумленно губы. Прошептала: - Мать ты моя!.. Зенки-то
у тебя - точь-в-точь как синь-вода! А я гляжу, что в их такое знаемое, рыбья
холера!
Поручик молчал.
Оранжевая кровь пролилась по горизонту. Вода вдали сверкала чернильными
отблесками. Потянуло ледяным холодком.
- С востоку тянет, - заворошился Семянный, кутаясь в обрывки шинели.
- Моряна бы не вдарила, - отозвался Вяхирь.
- Ни черта. Часа два пропрем еще - Барсу видать будя. Чо ветер, - там
заночевам.