"Борис Лавренев. Крушение республики Итль" - читать интересную книгу автора

величества.
Узнав собственноручный почерк монарха, генерал Орпингтон встал и прочел
записку стоя.

"Генерал! Так как - я чувствую - вы готовы будете удавиться от тоски
после чтения министерской канители, - я предложу вам нечто более
интересное.
В министерстве иностранных дел имеются данные, что среди населения Итля
существует значительная группа, желающая отдаться под эгиду нашей короны
на условиях той же автономии, которой пользуются наши верные колонии.
Вы можете играть в дипломатическую чехарду по инструкции, хотя я думаю,
что вы предпочли бы ей хороший бридж, но не упускайте из виду
вышеозначенного дела.
Веря вашей энергии и остроумию, пребываю
благосклонный к вам Гонорий XIX".

Лорд Орпингтон оглянулся и, взяв записку щипцами для сахара, поднес к
ней зажженную спичку.
Пепел он сбросил на пол и растер ногой.
Покончив с благоговейным уничтожением опасного манускрипта, генерал
задумался.
В сущности говоря, в инструкции ничего трудного для понимания не было.
Он расшифровывал ее с такой же непринужденной легкостью, с какой
монмартрский апаш прочитывает несколько знаков на понятном ему одному
жаргоне, начертанных мелом на стене лавчонки в парижском предместье, в
которых указывается кратко и ясно, когда удобнее придушить хозяина и где
лежит шкатулка с рентой.
Инструкция, занимавшая пять страниц убористого текста пишущей машинки,
сводилась для него к примитивной фразе каменного века:
"В удобную минуту съесть вместе с потрохами".
Ибо нужно повторить, что сэр Чарльз был искушенным государственным
человеком. Он затянулся маниллой и прислушался к мощным ударам корабельных
винтов, внимательно глядя на прекрасно проглаженные белые брюки вахтенного
мичмана, видневшиеся на палубе сквозь жалюзи каютного люка.
И сказал вслух, обращаясь к этим брюкам:
- Друзья мои! Я отлично понимаю, что именно вам нужно! Но разрешите
мне, в виде нравственного вознаграждения за гнусную пачкотню, на которую
вы обрекаете меня в этой стране черномазых лодырей, облечь ее в сверкающий
наряд здорового смеха. Позвольте мне разыграть ее в благородном стиле
бессмертной комедии dell arte [масок (ит.)]. Нужно же и мне извлечь хоть
крохотное удовольствие из подарка, который я должен сделать отечеству.
Сэр Чарльз сел в глубокое кресло-качалку и просидел некоторое время,
устремив ясные серые глаза на малахитовую, унизанную перлами, ленту, гулко
бежавшую за кормой "Беззастенчивого".
И вдруг... о, что сказали бы депутаты крайней левой?.. представитель
великой морской державы опрокинулся на спину и задрыгал ногами, хохоча,
как резвый школьник во время бесшабашной проделки.
Но минуту спустя он снова сидел спокойный и полный того невозмутимого
достоинства, которое снискало ему всеобщее уважение сограждан.