"Борис Лавренев "Рассказ о простой вещи"" - читать интересную книгу автора

Леон Кутюрье поровнялся с окнами и увидел, как по комнате прошли,
оживленно жестикулируя, два офицера.
Он остановился, чтобы рассмотреть лучше, но услыхал хлюпающий звук
вскинутой на руку винтовки и жесткий крик:
- Нельзя!... Проходи!...
Кутюрье шагнул вперед.
- Нишево, господин сольдат!.. Я мирна гражданин, иностранец, если
позволит! Леон Кутюрье! Мне иметь удовольствие поздравить православни
армия с победа.
В голосе француза было такое обезоруживающее простодушие, глуповатое
и ласковое, что юнкер опустил винтовку.
Француз стоял в полосе света, бившего густой сметанной белизной из
окна, с котелком на затылке, расставив ноги, приятно улыбаясь, и пока-
зался юнкеру похожим на веселого героя экранных проказ Макса Линдера,
над лицами которого юнкер беззаботно смеялся в те дни, когда его рука
предпочитала сжимать не тяжелый приклад, а нежную руку девушки в тишине
темного кино.
Но все же он строго сказал:
- Хорошо, мсье! Но проходите! С часовым говорить нельзя!
- Mille pardons! Я не зналь! Я не военна!... Ви наверно сторожит
большая пушка?
Юнкер хохотнул:
- Нет!.. Здесь штаб командующего! Но проходите, мсье!
Леон Кутюрье отошел. Пройдя особняк, оглянулся. Неподвижная фигура
юнкера высилась бронзовой статуэткой на ступенях. На тонкой полоске шты-
ка играл серебряный холодноватый блеск.
Француз снял котелок и крикнул:
- Au revoir, господин сольдат! Я очень льюблю храбру русску jeune
homme!

Манжета.

Васильевская улица была тихой и сонной, утонувшей в старых садах, из
которых выглядывали низкие особнячки.
За две недели до вступления белых, в квартиру доктора Соковнина
въехала по ордеру жилотдела, заняв две комнаты, артистка Маргарита-Анна
Кутюрье.
Мадам Соковнина вначале освирепела:
- Поселят такую дрянь, а потом разворует все вещи и уедет. И жало-
ваться некому!
И, злясь на жилицу, избегала встречаться с ней и не кланялась.
Но артистка не только ничего не вывезла, но еще привезла рояль и нес-
колько кожаных чемоданов, набитых платьями, бельем и нотами.
У нее оказалось прекрасного тембра драматическое сопрано, сухой ме-
дальный профиль, холеные руки и великолепный французский выговор.
А когда, однажды вечером, она спела несколько оперных арий, спела,
мощно бросая звуки, свободно и верно - лопнула пленка человеческой враж-
ды.
Докторша вошла в комнату жилицы, восхитилась ее голосом, разговори-
лась, предложила столоваться у них, а не портить себе здоровья советским