"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Ушел и не вернулся (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

устрашающие. Что делать? что делать?.. А решение лежало на поверхности:
строить, не доезжая до оврага, на ровном песчаном пустыре. Пусть будет
старый город и новый город. Как за границей, подпустил кто-то. А за
границей так? Ну конечно, вон один обкомовский ездил, рассказывал. Правда?
Честное слово. Ура! У нас будет, как за границей! Да еще экономия! Да
сокращение сроков!
("Как за границей" заселили пока четыре дома. Туда охотно перебралось
население фабричных бараков - тоже дореволюционных.)
Все это поведала Знаменскому и Кибрит толстенькая буфетчица в первый же
вечер, когда, распаковав чемоданы, они спустились перекусить. Зачем
прибыли сотрудники МВД, буфетчица не расспрашивала - знала. Да и весь
городок, по-видимому, знал: что-то на фабрике открылось незаконное,
прислали искать виноватых. Слово "следствие" будоражило умы, рождало
пересуды и домыслы. Неприятное слово.
Но здесь принято было приветливо здороваться друг с другом на улице.
Улыбались и приезжим, говорили: "День добрый", "Вечер добрый". Никто не
косился. А если возникали толки, то скрытно, за спиной.
Словом, симпатичный оказался городок. И дело по-своему небезынтересное.
В магазинах нескольких смежных областей обнаружились рулоны "левого"
сукна. Товароведы установили, что все они выпущены одной красильной
фабрикой - тутошней. Кибрит скоренько разобралась в технологии. Пал Палыч
в бухгалтерии - и оба поняли, что наскоком не возьмут. Ничего не ясно: кто
ворует, как ворует и сколько ворует.
Не то чтобы украсть было нельзя или нечего; предложи Знаменскому и Кибрит
изобрести способ, они бы в момент изобрели их с десяток. Но вот что
изобрели фабричные жулики, сообразить не удавалось.
Значит, не четыре-пять деньков, а может быть, и весь май проведут они в
тихой, опрятной, малолюдной и неблагоустроенной гостинице с елями против
окон. Кибрит на третьем этаже, Знаменский на втором, как раз под ней; ее
пол - его потолок.

* * *

Поручая расследование Знаменскому, начальник отдела Скопин (вопреки
обыкновению не давать руководящих напутствий) счел нужным кое-что
объяснить ему наедине.
В местностях, где идет первичный прием шерсти, закладываются основы для
хищений в поистине чудовищных размерах. Сколько в действительности сдается
шерсти - неизвестно. Вес ничего не значит, важны коэффициенты
загрязненности, жирности, влажности и т. п. Должность приемщика, как
правило, наследственная, поколение за поколением занимают ее люди из одной
семьи. И получают огромные взятки: от сдатчиков, чтоб написал побольше, от
переработчиков сырья, чтоб написал поменьше.
Практика всем известна, не раз предпринимались попытки ее пресечь. Однако
от "шерстяных дел" тянулись крепкие нити в такие верха, что ревнители
закона неизменно получали приказ заткнуться, не подлежавший никакому
оспариванию.
Сменялись приемщики, сменялись покровительствовавшие им высокопоставленные
лица (обычно становясь еще более высокопоставленными), а табу на
двухзвенную цепочку: неучтенное сырье - "левое" производство тканей и