"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Естественная убыль (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

растения, которое держал на окне. Но ревизонров он отпустил уже после
закрытия магазинов. Деваться некуда - потопал в единственный буфет,
работавший на Петровке допоздна и размещавшийся в корпусе БХСС.
Кормили тут на редкость отвратительно, буфетчик, наглый малый,
заворовался без стыда. А кто мог его тронуть? Вскрыть такое ЧП - да вы
смеетесь! Чтобы безобразный факт гулял из доклада в доклад года два? И
покорно стояли в очереди сотрудники отдела, который занимался борьбой с
хищениями, чертыхаясь, хлебали разбавленную сметану, жевали яичницу неведомо
на канком масле. Если что перепадало вкусное и свежее, понинмали - где-то
малый схватил "левак".
Доложить комиссару, возглавлявшему БХСС города, не решались. (У тех,
кто дослужился до генералов, был для еды свой кабинетик, там все обстояло
прилично). В конце концов не выдержал простой постовой у выездных ворот. Уж
слишком загруженную машину увозил буфетнчик регулярно после работы.
- Ты бы совесть поимел! - сказал он буфетчику.
Тот его обложил, постовой разгорячился и отрапорнтовал комиссару. На
другой день у буфетчика при входе отобрали пропуск:
- Вы уволены.
Кстати, точно тем же способом Петровка была одннажды избавлена от
своего очередного начальника. Упнравлять московской милицией его назначили с
должноснти председателя райисполкома. А раньше подвизался он в руководителях
райжилотдела и получал за некоторые квартиры наличными. Едва новый шеф УВД
расположилнся в апартаментах, недели три всего погрел шефское кресло, бегом
прибежали давние друзья:
- Выручай такого-то, наш человек!
- Ребята, не могу, я же только приступил.
- А у нас на тебя сохранилась компра, записочки есть очень хорошие!
На, почитай копии... Видишь, тебе либо стреляться, либо выручать!
Загоревал свежеиспеченный полицмейстер и отпранвился на Кузнецкий мост
в прокуратуру республики пронсить, чтоб ему из неких высших соображений
передали дело "нашего человека". На Кузнецком обещали подунмать.
Утром постовой предложил ему предъявить удостовенрение, сунул его за
пазуху и разъяснил:
- Вам велели сказать, что вы у нас не работаете.
По слухам, обоих - ни полицмейстера, ни буфетчинка - никуда не
тягали, дабы не мести сор из избы. В буфете угнездилась костлявая дама,
которая месяца четынре вела себя сдержанно. А в начальнический кабинет
пришел суровый армейский товарищ, до того командонвавший дивизией.
Но это случилось позже. А пока царствовал хамоватый буфетчик. Взял
Знаменский бутерброды и два стакана с жидкостью, отдаленно напоминавшей
кофе. Почти без надежды спросил чего-нибудь домой. Буфетчик посопел-посопел,
пошарил в подсобке и вынес сверток, потянувнший на весах триста граммов.
Бумаги на нем было навернчено несколько слоев, не разобрать, что внутри, но
припахивало копченой рыбой, да и цена соответствовала. Повезло! Не иначе
потому малый расщедрился, что виндел Знаменского с Зиной, а ее удостаивал
своей монаршей милостью.
- Можно к тебе? - с таким же утлым кофейным ужином подсел Капустин;
приподнял бутерброд с залоснивншимся от старости сыром. - Пируем, брат. А
ты рестораннное дело ведешь, у меня первейшие торгаши на прицеле.
Капустин служил в подразделении, боровшемся пронтив злоупотреблений в