"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Любой ценой (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

спрашивает Кибрит, пристраиваясь рядом.
- Еще бы!
- А первого подследственного помнишь?
- Первое дело, Зиночка, я не двинул с мертвой точки. Подследнственных
у меня вовсе не было. Только потерпевший. Но потернпевшего вижу как сейчас.
Длинный, энергичный блондин по кличке "Визе"... однорукий. Он лежал с
ножевым ранением в больнице на Стромынке. Посмотрел на меня умными глазами и
очень любезно объяснил, что пырнули его свои же блатные дружнки, но он
надеется выздороветь. А когда выздоровеет, то сочтется с кем надо без моей
помощи. И он таки, наверное, счелся. Хватинло одной руки!
- Рассказываешь, как о первой любви, - хмыкает Томин.
- Да ведь и сам помнишь первого задержанного.
- Увы. Ma-аленький такой спекулянтик. До того маленький, до того
хлипкий и несчастный - прямо неловко было вести в милицию. Я вел и очень,
очень стеснялся... пока в темном переулке он не треснул меня промеж глаз и
не попытался удрать. И так, знаете, резво...
- А мне поначалу доверяли такие крохи, что и вспомнить нечего, -
вздыхает Кибрит. - Знаешь, Пал Палыч, когда-то ты казался мне удивительно
многоопытным, почти непогрешимым! С тех пор въелась привычка величать по
имени-отчеству.
- Между нами, первое время я и себе казался многоопытным. Не сразу
понял, что за каждым поворотом подстерегает неожинданность. За любым.
- Вообще или конкретно? - уточняет Кибрит, почуяв в тоне горчинку.
- Конкретно. Есть минут пять?
Знаменский нажимает кнопку диктофона, с легким жужжанинем
перематывается лента. Новый щелчок - и возникают голоса:
- Гражданин следователь, я, конечно, для вас ноль...
- Ну почему так, Тобольцев?
- Да ведь должность моя самая простецкая и преступления
соответственные. Чего со мной беседовать? Даже по делу интерес небольшой -
двадцатая спица в колесе... А если про жизнь, то какая моя судьба? Сплошная
глупость. Но вы... вы сейчас очень важный для меня человек. Только и жду,
что скажете да как посмотрите... Я ведь двум детям отец! На мне долг
неимоверный, а я - вот... Эх!..
Знаменский останавливает запись.
- Диагноз?
- Очень искренно, Пал Палыч, - говорит Кибрит.
- Этой записи полтора месяца. Были на полном доверии. А неделю назад
Тобольцев отказался выйти из камеры на допрос.
- И потому ты забуксовал в бумажных дебрях? - Томин кивает на горы
папок.
- Да нет, "заело" чисто по-человечески.

x x x

И как еще заело! Все уже в этой хозяйственной тягомотине распутано,
рассортировано, еще чуток - и с плеч долой. Поведенние Тобольцева ничего не
изменит. Но - весьма любопытно. Да и самолюбие задевает.
Надо вызвать его сюда, решает Знаменский. Давненько в тюрьнме, смена
обстановки встряхнет.