"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Любой ценой (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

все интересующие вас вопросы!
- Мои вопросы были, скорее, данью вежливости, Ирина Семенновна. Если
бы я имел право допрашивать по-настоящему, я задал бы иные. К примеру,
откуда вам известно, что я видел Холина? Почему вы поверили письму от
человека, о существованнии которого не должны были и слышать? Как успели
собрать о нем сведения? Где в течение двух месяцев скрывался от следствия
Вадим Холин?
Ошеломленная и испуганная, женщина поднимается.
- Я вижу... вероятно, мне лучше уйти.
- Прошу пропуск, отмечу. Письмо вы оставляете?
- Нет...
Она судорожно роется в сумочке и выкладывает на стол квадрантик
фотобумаги.
- Фотокопия? Даже это успели... Вы знаете, что у Тобольцева двое
детей?
- И что же? - с дрожью произносит Холина. - Что?.. Пожернтвовать
ради них собственным сыном? Отдать на заклание Вадинка?! - Она трепещет от
жестокости Знаменского, от негодованния, от сдерживаемых слез.
- О-о, как я в вас обманулась! Вы неспособны понять материннское
чувство!..

x x x

Томин, как и обещал, ищет связь. Вот сейчас беседует с тещей
Тобольцева. Открытая швейная машинка, остывший утюг, сментанное детское
платьице, брошенное на спинку стула, свидетельнствует о том, что визита
Томина не ждали. А выражение лица женщины - о том, что визит вдобавок и
тревожный и неприятнный.
- Ты ко мне пришел не чай пить, - волнуясь говорит она, - пришел по
своей работе. А работа твоя серьезная. Стало быть, чего-то ты у меня ищешь.
- Верно.
- Чего же? Когда следователь вызывал, я все понимала, про что
разговор. А вот твои какие-то вопросы... Дело-то на Василия, почитай,
кончилось? - уже несколько лет как перебралась она в город присматривать за
внучатами, но говор выдает деревенскую жительницу.
- Практически, кончилось.
- И он ничего не таил, за чужой спиной не прятался?
- Нет.
- Ну раз честно повинился и все уж за ним записано, чего еще надобно?
Чего ты пытаешь, с кем он водил компанию и прочее подобное?
Томин обходит стол, стоящий посреди комнаты. Вокруг полузанбытый
"догарнитурный" уют... Томин вздыхает.
- Ваш зять, Прасковья Андреевна, последнее время начал вести себя
несколько... неожиданно. Вдруг что-то его словно подкосило.
- Батюшки, али приболел? То-то он и с лица спал и голос будто чужой...
- На здоровье не жалуется. А вот не случилось ли на воле чего такого,
что ему уже и жизнь не мила?
Прасковья Андреевна внезапно улыбается.
- Это надо, чтобы мы с ребятами в одночасье перемерли, Василий -
мужик легкий, сроду не задумывается.