"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Любой ценой (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

я обязан считаться с формальностями.
- Но, Павел Павлович! Вообразите, что я бросилась бы вам в ноги прямо
на улице?! Разве вы могли бы оттолкнуть меня? Забудьте, что мы на
официальной почве. Я столько слышала о вашей отзывчивости...
- От кого же?
- Ах, достаточно взглянуть, чтобы убедиться: вы порядочный человек,
выросли в приличной семье, и потому к вам обращаются словно к родному, вот
как я. Нет-нет, не мешайте мне сказать правду. Вы честный, вы добрый, вы не
отвернетесь от материнсконго горя!
Знаменский согласился принять Холину, поддавшись импульнсу, в котором
больше всего было, пожалуй, любопытства. Теперь сам не рад. Женщина
заполняет комнату потоком взволнованных фраз, и выставить ее уже не так-то
просто.
- Не знаю, чего вы ждали от меня с моими необычайными достоинствами,
но я не имею права разрешить Холину даже внеочередную передачу.
- Как вы его... по фамилии... больно слышать. Если б только вы ближе
знали Вадика! Конечно, это моя кровь, и я немного приснтрастна, но Вадик
такой... такой... - Она не находит достаточно красноречивых слов и вдруг
выпаливает. - Вы с ним похожи! Нет, серьезно, похожи!
- В ваших устах это, вероятно, комплимент...
- Еще бы!
- ...но мы нисколько не приблизились к цели вашего визита.
- Мне бы хотелось, чтобы вы поняли жизнь Вадика до того, как с ним
случилось это несчастье.
- Убийство человека вы называете "несчастье с Вадиком"?
- Боже мой, Павел Павлович!.. Да ведь уже точно известно, что Вадик не
убивал!
- А кто же?
- Разумеется, Тобольцев.
До сих пор Знаменскому все казалось ясным: беззаветная, слепая
родительская любовь, готовая горы свернуть ради "своей крови". Сколько их,
таких отцов и матерей, которые месяцами, а то и годами высиживают в разных
приемных и исступленно добинваются освобождения, оправдания, помилования...
Но упоминание о Тобольцеве разом выводит Холину из разрянда
просительниц и делает наступательной стороной.
- Откуда же это вам известно?
- Из его собственноручного письма!
Она достает и протягивает Знаменскому письмо. Тот, все больнше хмурясь,
читает. И если дотоле он вел разговор с сухой усмешнкой, то теперь не на
шутку озабочен, и болтовня Холиной приобнретает для него серьезный
информационный интерес: послание это от Тобольцева.
- Как вы его получили?
- Вынула из почтового ящика.
- Когда?
- Позавчера утром.
- Позвольте взглянуть на конверт.
- Конверт?.. Конверт... - она открывает сумочку, суетясь, что-то в
ней перебирает, затем решительно щелкает замком. - Я поищу дома... но вряд
ли он сохранился...
- Он был надписан тем же почерком? - Знаменский спрашинвает на всякий