"Юлия Латынина. Вейская империя (тома с 1 по 5)" - читать интересную книгу авторасамыми нашими ногами, потому что вчера он искал в замке веревку и лопату.
И еще думается мне, что он умеет видеть в темноте, потому что он искал лопату, а факелов не искал. Утром Ванвейлен дождался, пока гости и хозяева уедут на охоту, подхватил мешок с заготовленным снаряжением, и пошел к старому городу. Это утро было то самое утро, когда весна, в облике оленя, гуляет среди почек и ростков. Марбод Кукушонок, Лух Медведь и еще некоторые отправились на соколиную охоту встречать весну. По дороге всадникам встретилась кучка крестьян: те замахали шапками и попадали на колени перед Кукушонком, называя его Ятуном, но на своем языке. Лух Медведь обратил на это внимание благородных господ. Кукушонок побледнел, но промолчал. Лух Медведь был первым силачом округи и женихом дочери хозяина, прекрасной Идрис. Накануне он опять проиграл Марбоду игру в кольцо, и невеста на его глазах распорола шелковый копейный значок, который вышивала два месяца. Съехались к старому городу, где в дуплах развалин много было птиц. Весеннее солнце, лед на лужицах, боевые веера, крики дам, льдинки на земле, как пластины панцирей, и панцири поверх кафтанов, как драконья чешуя. Пух перепелов летел как перья Великого Вея, заклеванного противником, - скоро прорастет просом. Всех удачливей были две птицы: сизый, с темными усами по бокам сапсан, принадлежащий Луху Медведю, и великолепный белый кречет Марбода Кукушонка. Марбод получил от герцога трех птиц. Одного оставил себе, Марбод тогда два дня пролежал, накрывшись с головой одеялом. Боевой друг Марбода, Белый Эльсил, высмотрел на тропке следы лошади, и сказал: - Никак это отпечатки Жемчужной Пяди, той, которую ты, Марбод, подарил чужеземцу. Сдается мне, что он поперся в стеклянную гору, и как бы он не сломал свою шею. Марбод возразил, что этот человек колдун, и шею ему сломать трудно. - Я же не говорю, что он сломает шею в горе, - отвечал Эльсил, - а я говорю, что он свалится с лошади, потому что на лошади он ездит хуже хомяка. - Да, - сказала задумчиво прекрасная Идрис, гладя сизого ястреба-перепелятника, - живой человек в стеклянный дворец не полезет. Мой дед полез, но сошел с ума. - Рассказывают, Марбод Кречет в Золотую Гору лазил. Лух Медведь сказал преувеличенно громко: - Так то рассказывают. Через некоторое время Кукушонок незаметно исчез. - Сдается мне, - сказал один из людей Луха хозяину, - что Кукушонок принял близко к сердцу ваши слова. Лух подумал: "Не мне жалеть, если он пропадет в стеклянной горе, да и басни все это, нету тут никакой дырки на небо". Охотники, однако, поскакали к старой катальпе. |
|
|