"Юлия Латынина. Вейская империя (тома с 1 по 5)" - читать интересную книгу автора

самыми нашими ногами, потому что вчера он искал в замке веревку и лопату.
И еще думается мне, что он умеет видеть в темноте, потому что он искал
лопату, а факелов не искал.
Утром Ванвейлен дождался, пока гости и хозяева уедут на охоту,
подхватил мешок с заготовленным снаряжением, и пошел к старому городу.


Это утро было то самое утро, когда весна, в облике оленя, гуляет
среди почек и ростков. Марбод Кукушонок, Лух Медведь и еще некоторые
отправились на соколиную охоту встречать весну. По дороге всадникам
встретилась кучка крестьян: те замахали шапками и попадали на колени перед
Кукушонком, называя его Ятуном, но на своем языке.
Лух Медведь обратил на это внимание благородных господ. Кукушонок
побледнел, но промолчал. Лух Медведь был первым силачом округи и женихом
дочери хозяина, прекрасной Идрис. Накануне он опять проиграл Марбоду игру
в кольцо, и невеста на его глазах распорола шелковый копейный значок,
который вышивала два месяца.
Съехались к старому городу, где в дуплах развалин много было птиц.
Весеннее солнце, лед на лужицах, боевые веера, крики дам, льдинки на
земле, как пластины панцирей, и панцири поверх кафтанов, как драконья
чешуя. Пух перепелов летел как перья Великого Вея, заклеванного
противником, - скоро прорастет просом.
Всех удачливей были две птицы: сизый, с темными усами по бокам
сапсан, принадлежащий Луху Медведю, и великолепный белый кречет Марбода
Кукушонка. Марбод получил от герцога трех птиц. Одного оставил себе,
другого отдал за убийство Ферла Зимородка, а третий сдох месяц назад, и
Марбод тогда два дня пролежал, накрывшись с головой одеялом.
Боевой друг Марбода, Белый Эльсил, высмотрел на тропке следы лошади,
и сказал:
- Никак это отпечатки Жемчужной Пяди, той, которую ты, Марбод,
подарил чужеземцу. Сдается мне, что он поперся в стеклянную гору, и как бы
он не сломал свою шею.
Марбод возразил, что этот человек колдун, и шею ему сломать трудно.
- Я же не говорю, что он сломает шею в горе, - отвечал Эльсил, - а я
говорю, что он свалится с лошади, потому что на лошади он ездит хуже
хомяка.
- Да, - сказала задумчиво прекрасная Идрис, гладя сизого
ястреба-перепелятника, - живой человек в стеклянный дворец не полезет. Мой
дед полез, но сошел с ума.
- Рассказывают, Марбод Кречет в Золотую Гору лазил.
Лух Медведь сказал преувеличенно громко:
- Так то рассказывают.
Через некоторое время Кукушонок незаметно исчез.
- Сдается мне, - сказал один из людей Луха хозяину, - что Кукушонок
принял близко к сердцу ваши слова.
Лух подумал: "Не мне жалеть, если он пропадет в стеклянной горе, да и
басни все это, нету тут никакой дырки на небо".
Охотники, однако, поскакали к старой катальпе.