"Юлия Латынина. (Сазан)." - читать интересную книгу автора

милиционеру напротив (у фирмы имела негласная договоренность со скучающими
охранниками посольства), обозрел веселым глазом разбитый, вдаль уходящий
утренний переулок, на котором в два ряда дремали ряды коробкообразных
"Жигулей", и топорщились где-то там, за разбитой чугунной оградой, чахлые
липы детского скверика. Перед тем, как нажать на звонок, он примерился и
спихнул ногой с крыльца мерзкий пакет.
Тут же что-то взвыло и грохнуло. Тонкие столбики крыльца подломились,
мартовское утро осветилось каким-то новым светом, и последнее, что успел
заметить Виталий Иванович в своей жизни, был свет, от которого выгорала
изнанка глазниц, и лак, вскипающий пузырьками на разорванном стальном
ребре двери.
В серой девятке, отброшенной взрывом на другую сторону улицы,
включилась сигнализация, и она страшно и тоскливо запела, словно пес,
оставшийся без хозяина. Ошалелый же милиционер рвал с пояса рацию,
матерясь и облизывая ладонь, пораненную осколком залетевшего в будку
стекла, - собственные стекла будки были выбиты еще при Брежневе.
Спустя полчаса тихий московский переулок преобразился. Милицейские
синеглазки слетелись, как стая грачей, к изуродованному подъезду, и двое
медиков в белых халатах отскребывали с того, что было зеленым ковром то,
что было бухгалтером Виталием Ивановичем. Редкие в этот час прохожие с
любопытством вытягивали лица, пытаясь заглянуть за веревочный кордон. За
кордоном толклись милиционеры со злыми глазми, и у самой веревки,
прислонившись к длинному и похожему на совок капоту новенького
"Мерседеса", рыдал директор банка, тридцатилетний Александр Шакуров.
Лейтенант МУРа Сергей Тихомиров, недавно назначенный в отдел по
расследованию взрывов, вместе со своим помошником, Дмитриевым, возились у
двери, или, вернее, от того, что от нее осталось.
- Пакет, - орал напротив них охранник из будки, - пакет тут стоял на
крыльце, банка хенекена, - а он его, значит, ногой...
- Аккуратный человек был бухгалтер, - заметил Тихомиров, - другой бы
на его месте не стал чужого дерьма трогать.
Взвизгнули тормоза. Сергей Тихомиров повернул голову и увидел
остановившийся у веревочек орехового цвета "Вольво". Чуть подальше, с
неторопливым сознанием собственного достоинства, тормозили два
молочно-белых "Ренджровера", в которых американские обыватели ездят по
плохим дорогам, а российкие мафиози - на боевое дежурство. Машины
остановились, и из них согласованно высадились пятеро спортивного вида
парней, большею частью в джинсах и камуфляже. Из "Вольво" же вышел человек
лет тридцати, в безупречном костюме от Версаче, в светлом плаще, с
бесовскими глазами цвета пепси-колы, и рыжим, торчащим вверх чубом.
Человек из "Вольво" отстранил подвернувшегося под руку мента и
подошел к рыдающему директору банка. Руки его как-то лениво перекатывались
вдоль бедер, и на мгновение Тихомирову показалось, что по мокрому
московскому асфальту скользит красивая кобра в дорогом заграничном сукне.
Человек обнял Шакурова и похлопал по плечу. Шакуров тотчас же уцепился за
рукав рыжего, перестал рыдать и начал лопотать, полубессвязно и горячо:
- Пробка... - говорил он, - пробка у кольцевой... Это ведь меня...
Тут рыжий обернулся и увидел, что к ним подходит новый начальник.
- Посторонних попрошу удалиться, - ломающимся от злости голосом
сказал лейтенант Тихомиров. Глаза его, чайного с искрой цвета, горели