"Эрик ван Ластбадер. Владычица Жемчужины ("Жемчужина" #3) (fb2)" - читать интересную книгу автора (Ластбадер Эрик Ван)

13 В Саду Хаоса и Порядка

Риане снилась Элеана. Сон был таким прекрасным, что просыпаться не хотелось. Затем сновидение превратилось в пепел, который развеялся на ветру, Риана открыла глаза и почувствовала такой холод, будто ее окунули в ледяную воду. Сердце бешено забилось.

Элеана!

Где она? Осталась одна в пещерах, где рыщут хаааркэуты.

Риана села и поняла, что находится в самом центре сада. Однако этот сад совершенно не походил на те сады, которые Риана когда-либо видела. Во-первых, он был своего рода оазисом в пустыне. Только вместо песчаного моря его окружали огромные гранитные кельи. Хранилища, темные, зловещие, скрежещущие, как ледяные глыбы, в такт колебаниям тектонической платформы. Во-вторых, даже для оазиса вид у сада был немного нереальный. Золотистые солнечные лучи просвечивали сквозь кружево пальмовых листьев, под которыми висели тяжелые орехи. Во все стороны тянулись засаженные цветами лужайки, пересекаясь с белыми мраморными дорожками. У каждого пересечения дорожек били фонтаны, облицованные обсидианом и украшенные огромными рунами Венчи. Среди пальмовых листьев носились многоножки, отдаваясь порывам легкого, на удивление приятного ветерка.

Риана покачала головой. Сначала она потеряла Элеану, а потом оказалась здесь — голова шла кругом. Взяв себя в руки, девушка вспомнила, что это за место, — Хранилище, куда она стремилась попасть с тех самых пор, как стала Дар Сала-ат. Святыня, где, по предписанию Великой Богини Миины, хранилась Жемчужина. В Пророчестве сказано, что Дар Сала-ат должна ее найти и освободить народы Кундалы от рабства. И вот, наконец, после стольких испытаний она оказалась в Хранилище! Теперь Риане предстояло восстановить справедливость и вернуть святыню кундалианам.

Огромная тень на мгновение заслонила солнечный свет, и Риана обернулась. Это был хагошрин, повернувший к ней страшную голову с толстым хоботом и трепещущими щупальцами. Круглые глаза смотрели на девушку не отрываясь. Треугольный рот был наполовину скрыт толстым чешуйчатым хоботом с отвратительным отверстием на конце, расширяющимся и сжимающимся в звенящей тишине.

Риана непроизвольно шагнула назад, но хагошрин следовал за ней. Вблизи монстр казался еще ужаснее.

— Ты знаешь, кто я такая? — спросила Риана.

— Знаю. — Голос хагошрина напоминал лязг металла. У Рианы по спине поползли мурашки, а мысли спутались, лишая способности трезво рассуждать. — А ты знаешь, кто я?

— Ты хагошрин, охраняющий Жемчужину. Ты чуть не убил нас с Элеаной и даже слушать не захотел, когда я пыталась все объяснить.

— Вот уже много веков все, кто пытался проникнуть в это святое место, лгали. Никому не удалось открыть дверь в Хранилище. Но для тебя она открылась. Ты говорила правду, ты Дар Сала-ат. — Голова чудовища молниеносно приблизилась, ноздри пульсировали. — Да, твоя внешность обманчива. — Хагошрин прищурился. — В тебе есть что-то в’орнновское. Твоя кровь как огонь, а пот пахнет местью.

Риана испугалась.

— Ты не похож на чудище из легенд.

— Легенды очень опасны, — ответил хагошрин. — Ими легко манипулировать, равно как и историей. В конце концов, почти каждый может переписать их так, как ему удобно. Поэтому каждое последующее поколение получает все более искаженный вариант.

Риана всмотрелась в жуткое лицо. Было трудно забыть о страшном облике Хранителя Жемчужины, чтобы беспристрастно оценивать его темперамент и интеллект.

— Ты совсем не такой, каким я тебя представляла.

— Иногда лучше вообще ничего себе не представлять. — Хагошрин обнажил огромные зубы, то ли смеясь, то ли просто скалясь. — Ты в Саду Хаоса и Порядка, где все находится в идеальной гармонии: свет и тьма, добро и зло, любовь и ненависть, хаос и порядок. Все, что гармонию нарушает, переводится в инертное состояние. Например, Вуаль Тысячи Слез.

Риана отвязала Вуаль от талии. Хагошрин прав. Как бы девушка ни старалась, она не могла расслышать голоса драконов, чьи слезы вплелись в волшебную ткань Вуали.

— Это послужит тебе отличным уроком, Дар Сала-ат. Нельзя полностью полагаться ни на какое оружие, даже волшебное. Лучше пользоваться своими мозгами.

Риана покачала головой. Хагошрин дает советы! Ничего себе ситуация! Тем не менее, она понимала, что к совету нужно прислушаться. Джийан говорила, что хагошрин никогда не лжет. Девушка оказалась в чрезвычайно трудной ситуации. Элеана осталась одна в пещерах, а кто знает, что случилось с Тигпен? Так или иначе, ей нужно выполнить свою миссию и найти Жемчужину.

Хагошрин наблюдал, как Риана отвязывает Вуаль.

— В незапамятные времена, когда родилась Кундала, Миина создала это место из переплетения силовых ручьев. Так что Сад Хаоса и Порядка можно считать чистейшим источником энергии.

— Идеальное место для Жемчужины, — сказала Риана. — Я готова. Отдай мне Жемчужину или покажи, где ее спрятала Миина.

— Как хочешь, Дар Сала-ат.

Хагошрин заревел так громко, что Риана заткнула уши руками, тщетно пытаясь защититься, но, поскольку монстр говорил на Венче, защититься было невозможно. От страшного рева дрожал весь сад. Солнце скрылось. Теперь растения освещались каким-то серым, грязным, как сточные воды, светом. Пальмовые листья согнулись низко к земле, а потом и вовсе исчезли. Прекрасные фонтаны замерзли, а потом рассыпались. Серебристый плеск воды навсегда затих, и мощное заклятие хагошрина поглотило последние следы волшебного сада.

Тишина стала гнетущей, а темнота — всепоглощающей. Риане показалось, что теперь у запаха горечавки есть еще и звук — шуршание огромного грызуна, скребущегося в темной норе. По углам Хранилища появился синевато-багровый свет, будто в нем образовался куб огненной энергии.

Риана всмотрелась в жуткий полумрак.

— Где Жемчужина?

— Это займет некоторое время, — сказал хагошрин. — Я уже не тот, каким был раньше. Твое появление освободило меня из проклятой тюрьмы, и все же не совсем так, как я ожидал. Я разлагаюсь изнутри. Непросто колдовать после такого перерыва.

— Ты считаешь Хранилище тюрьмой?

Хагошрин фыркнул:

— Ты что, думаешь, я сам выбрал эту трижды проклятую крепость? Ничего подобного! Мне пообещали, что исполнятся все мечты, а потом обманули, околдовали и обрекли на это ужасное существование. Ради всей Кундалы, посмотри, в кого я превратился!

— Мне казалось, что охранять Жемчужину — великая честь.

— Ах, Дар Сала-ат! Ты еще так наивна.

Хагошрин перевернулся на спину и показал Риане огромный пупок.

— Вот она, смотри! — Он вырвал из пупка что-то круглое, переливающееся всеми цветами радуги.

— Жемчужина! — прошептала Риана.

— Да, святыня из святынь, которая исполнит любое желание, источник абсолютной силы. — Хагошрин протянул ее Риане. — Вот она, Жемчужина.

Она казалась почти невесомой, легче воздуха. У Рианы задрожали руки. Наконец она сможет выполнить миссию Дар Сала-ат. Жемчужина поможет поднять восстание, подобного которому в’орнны еще не видели. К движению Сопротивления примкнут все кундалиане, и вместе они свергнут в’орнновское иго и прогонят иноземцев с Кундалы.

— Пророчество сбывается, — шептала Риана. Девушка не могла унять дрожь. Казалось, она чувствует присутствие Матери, Джийан, всех рамахан, убитых в’орннами и предателями-соромиантами. Все страдания, утраты и жертвы, которые она принесла, обретали смысл перед ее глазами. Риану переполняли ликование и страх. Сейчас наступил момент Превращения, описанный в обеих священных книгах Миины — в «Величайшем Источнике» и «Книге Отречения».

— Твое время пришло, — объявил хагошрин. — Да сбудется Пророчество!

Риана всмотрелась в волшебную глубину Жемчужины. Сначала она не увидела ничего — только цветные пятна, как на палитре художника. Затем словно рассеялась дымка, и Риана разглядела целый караван в’орнновских космических кораблей, заполонивших небо над северным континентом. Корабли снижались, а из Среднего дворца вышла группа жрецов-рамахан и по полным народа улицам Аксис Тэра прошла к Северным воротам. В’орнны уже приземлились и ждали за городскими воротами. Они были без оружия. Не было никакой враждебности — формальные приветствия, а затем обмен сувенирами.

Оглушенная Риана подняла глаза на хагошрина, который ухмылялся во весь рот.

— Это не будущее, — в отчаянии сказала девушка. — И даже не прошлое, все было совсем не так!

— Конечно, нет! Ты видишь то же, что увидели заговорщики. Именно поэтому они и открыли в’орннам ворота Аксис Тэра и фактически всей Кундалы.

Риана безостановочно качала головой.

— Не может быть! Это какая-то ошибка…

— Именно поэтому кундалиане позволили себя поработить совершенно без боя. Вслед за заговорщиками они поверили, что у в’орннов добрые намерения. Неудивительно, что уцелевшие заговорщики — соромианты — отвернулись от Миины и уничтожают ее учение и ее последователей.

— Я тебе не верю.

— Тогда мне просто тебя жаль, потому что ты останешься в заблуждении до конца своих дней. Я не умею лгать.

— Может быть, ты не умеешь лгать, зато наверняка прячешь настоящую Жемчужину, которую поклялся защищать.

— Верно, я поклялся ее защищать. А еще я поклялся передать ее Дар Сала-ат. Именно это я и сделал.

Риане казалось, что она несется вниз по бесконечной шахте. В ее сознании гнев, отчаяние и сомнения сменяли друг друга, как яркие краски на поверхности Жемчужины.

— Это не может быть правдой!

— Уверяю тебя, это так.

Риана подумала обо всех испытаниях, через которые она прошла: близкая смерть, дух Аннона, вырванный из его тела, пересадка духа в тело кундалианки, вылеченное от тяжелой болезни неизвестным колдовством. Она вспомнила годы учебы в нездоровой обстановке монастыря Плывущей Белизны. Со дна сознания поднималось ощущение тупого бессилия, и Риану замутило.

— Но ведь Матерь тоже использовала Жемчужину, она сама мне говорила.

— Матерь видела то, что позволила Миина. Не больше и не меньше. Как и все остальные, она верила, что Жемчужина настоящая. Чтобы обмануть соромиантов, все должно было выглядеть предельно естественно.

Риана чувствовала, как ее начинает душить гнев Аннона — мужчины, который стал частью ее естества. Ему хотелось отомстить, бить и крушить все на своем пути. Сжав кулаки, она запрокинула голову и кричала до тех пор, пока не заболело горло.

— Понимаю, тебе больно, — сказал хагошрин.

— Иди ты в Н’Луууру! — отшатнувшись от него, выругалась Риана.

В кромешной темноте девушка бездумно смотрела в бесконечную пустоту. Ей казалось, что всю свою жизнь она провела во сне, а теперь проснулась и ужаснулась происходящему. Она верила Джийан, Матери, учению рамахан. В Великую Богиню Миину она тоже верила. Неужели нельзя вообще ни во что верить? Риана понимала, что мыслит как настоящий в’орнн, и благодарила Аннона за его несокрушимое мужество, в котором сейчас нуждалась как никогда раньше. Как хорошо, что в ней живет Аннон, теперь, когда окружающий мир на бешеной скорости понесся в совершенно неизвестном направлении. Нужно было решать, что делать дальше. Страх и отчаяние парализовали Риану, ей захотелось свернуться в клубок прямо здесь, в темноте, заснуть и никогда не просыпаться. Однако девушка понимала, что это лишь иллюзия, попытка спрятаться от неизвестного будущего, лишенного надежды и поддержки, на которую она так рассчитывала.

Риана была одна, совсем одна. За спиной лишь хагошрин, единственное существо, способное хоть как-то помочь. Риана обернулась. Несмотря на растущее отчаяние и безысходность, она не остановится. Другого выхода у нее просто нет.

Хагошрин пристально посмотрел на девушку.

— Да, Дар Сала-ат, все это не так просто понять.

— Это очень мягко сказано. — Риана пыталась говорить спокойно и была благодарна хагошрину за участие. — Зачем Миина так поступила?

— Я не бог. И в любом случае не могу судить о поступках Миины.

— Так ведь обо мне сказано в Пророчестве.

— Пророчество создали Пять Священных Драконов из собственных мечтаний, догадок, желаний и наивного предположения, что можно распутать клубок событий будущего. Если честно, то любой контроль — это самообман. Никто не может контролировать ничего. Космос — это энтропия. Он родился, живет и, как мы все, существующие в его границах, умрет. Наши поступки не оказывают на него ни малейшего влияния.

— Безумие какое-то! То, что ты говоришь, противоречит всему, чему меня учили.

— Подумай еще раз, Дар Сала-ат, — терпеливо сказал хагошрин. — Жемчужина должна была стать источником абсолютной силы и, как следствие, превратилась в магнит, притягивающий порок. По сути, она должна была выделить среди рамахан тех, кто осквернен пороком. Нужно было превратить их в набухший нарыв, который можно проткнуть разом, чтобы защитить монастыри от морального разложения. Уловка удалась. Жемчужина выманила соромиантов и заставила играть в открытую.

— Только это Миине и удалось, — мрачно отозвалась Риана. — Порок по-прежнему отравляет души рамахан.

— Даже после вскрытия в нарыве остается небольшое количество гноя.

Девушке хотелось плюнуть хагошрину в лицо, чтобы он прекратил нести чушь. Однако то, что он говорил, многое проясняло, хотя Риана не могла до конца поверить в то, что Миина создала Жемчужину лишь для того, чтобы ею завладели соромианты. Дар Сала-ат вздохнула с облегчением.

— Если все это — правда, то кто я? Зачем меня создали?

— Ах, не надо меня об этом спрашивать! — На лице хагошрина отразилась бесконечная грусть. — Я не могу ответить на этот вопрос даже себе.

— Твои слова означают, что все, чему меня учили, — ложь. Я не спаситель кундалианского народа и не смогу вытащить его из унизительного рабства.

— Разве я так сказал?

— Столько боли, страданий, несчастий, смертей! Наверняка не такая судьба уготована избранникам Миины.

— Эти избранники предали ее саму и ее учение.

— Но принять такие крутые меры…

— Возможно, именно они и были необходимы. Хотя ты, наверное, с этим не согласна.

Риана почувствовала, как тело немеет. Нечто подобное происходит при тяжелом ранении — тело будто окутывает вата и, притупляя невыносимую боль, позволяет продолжать бороться. В голове не осталось ни единой мысли, и разве могло быть иначе? Все, во что она верила, подверглось сомнению, все, на что она рассчитывала, просто исчезло. Риана посмотрела на Жемчужину. Безделушка, кажется, так сказал хагошрин. Голограмма, которая без конца показывает одну и ту же ложь. Риана развела ладони, Жемчужина упала и, несколько раз отскочив, покатилась по земле и исчезла.

Риана мрачно подняла глаза.

— Не знаю, куда теперь идти и что делать.

— Ты надежда Кундалы. Не переставай верить, Дар Сала-ат. Ведь после вскрытия нарыва глубоко в ране остался самый опасный яд. Поэтому и нужен герой, чистый духом и бесстрашный, который смог бы уничтожить заразу раз и навсегда.

— Без Жемчужины я бессильна.

— Жемчужина — просто вещь. С помощью вещей невозможно стать сильнее. Ты бессильна без веры в себя. Именно эту мысль ты должна пронести через всю жизнь. — Хагошрин нежно обвил девушку щупальцами. — А теперь сосредоточься, нам нужно поговорить кое о чем важном и опасном — о яд-камнях.

Риана рассказала хагошрину все, что знала о камнях от Джийан и Сагииры.

— Яд-камни добыли демоны и первоначально использовали в За Хара-ате. С их помощью приводился в действие механизм, который предотвращал разрушение Кундалы. Но вот опасность миновала, и сложилось мнение, что За Хара-ат обладает слишком большой мощью. С помощью колдовства камни извлекли и закопали в разных местах, чтобы никто не смог ими воспользоваться.

— А ведь кое-кому это удалось. Соромиантам.

— Все верно. У них восемь камней, и они разыскивают девятый.

— Что? Зачем им яд-камни?

— Они строят клетку из девяти яд-камней, и, когда добудут девятый, их власть станет безграничной. Соромианты смогут открыть порталы в Бездну и освободить демонов. С архидемоном Пэфоросом они уже договорились. При помощи демонов и девяти яд-камней можно воскресить великую силу За Хара-ата. Тогда соромианты уничтожат своих давних врагов — рамахан и поработят народы Кундалы.

— Если бы у меня была Жемчужина, я бы смогла им помешать.

— О ней лучше не думать, Дар Сала-ат. От таких мыслей только руки опускаются.

— Какой путь мне сейчас избрать?

— Не знаю. Хотя каким бы он ни был, ты должна отыскать его в собственном сердце.

— Ты мне поможешь?

— Постараюсь. Я нашел одну из твоих попутчиц. По крайней мере, она так утверждает.

Риана радостно встрепенулась.

Из темноты появилась Тигпен.

— Спасибо за теплый прием. — Раппа засопела и стала отряхиваться.

— Тигпен! — Риана опустилась на колени и обняла раппу. Затем она вкратце рассказала, что произошло с ней и Элеаной после несчастного случая на лестнице. — А где Элеана, девушка, которая была со мной? — спросила Риана, поворачиваясь к хагошрину. — Она осталась за дверью Хранилища, когда…

— Почему она тебя интересует, Дар Сала-ат?

— Я ее люблю!

Хагошрин покачал страшной головой.

— Боюсь, она не там, где ты ее оставила.

— Тогда где же? Ты знаешь?

— В руках регента.

— Кургана?! — закричала Риана. — Как же ты ему позволил…

— Даже если бы я знал, что ты ее любишь, то все равно не смог бы спасти. У регента девятый яд-камень.


— Ты знал об этом с самого начала?

— Конечно.

Риана вцепилась себе в волосы.

— Почему же ты раньше мне не сказал?

Чудовище содрогнулось.

— Яд-камень может меня убить.

— Тогда нам срочно нужно к Кургану. Кто знает, что он с ней сделает?

— Курган Стогггул? — переспросил хагошрин. — Он ее любит.

Сердце Рианы едва не остановилось, а ноги задрожали.

— Что ты сказал?

— Он любит ее страстно, опрометчиво, безрассудно.

Риане стало трудно дышать.

— Курган любит Элеану? — Риана вспомнила тот летний день, когда Аннон и будущий регент увидели, как девушка купается в лесном пруду. — Они ведь встречались всего раз!

— Кто может объяснить любовь?

— Это кошмар! Курган ее изнасиловал! Элеана его ненавидит и боится! Помоги мне спасти ее и отнять яд-камень у Стогггула.

— Как пожелаешь. — Хагошрин произнес несколько слов на Венче, и Риану бросило в дрожь.

В глаза ударил яркий свет, а огненный куб исчез. Они снова были в саду. Среди пальм весело носились многоножки.

— Хочу предупредить, — сказал хагошрин, — если все получится, Курган любой ценой постарается вернуть Элеану. Ты должна вникнуть в суть того, что я говорю, Дар Сала-ат, и действовать соответственно.

— Конечно-конечно, — быстро ответила Риана и наклонилась, чтобы подтолкнуть Тигпен.

Хагошрин поднял щупальце и аккуратно обвил его вокруг Рианиного запястья, заставляя обернуться.

— Курган Стогггул не должен тебя увидеть, Дар Сала-ат, — мрачно проговорил монстр. — Иначе он из-под земли тебя достанет и убьет.

Риана кивнула, чувствуя, как сердце начинает бешено биться.

— Я поняла. Давай поторопимся, пока…

— Пока я еще жив? — сухо рассмеялся хагошрин. — Да, да, давай поторопимся.


Среди сырого, полного странных звуков лабиринта келий, залов, галерей и других комнат неизвестного назначения, которые тянулись под апартаментами регента, находилась спальня. В ней никто не жил с того самого дня, как в’орнны изгнали рамахан из монастыря, превратив его в регентский дворец. Вот уже много лет она пустовала, позабытая и заброшенная.

Это была круглая, похожая на башенку комната с мраморными стенами, на которых через равные промежутки выделялись колонны из черного оникса. В спальне витал дух смерти и запустения, отчего высокий куполообразный потолок казался каким-то призрачным. На нем была изображена огромная черная лилия, изящный цветок с восемью острыми лепестками. В центре выделялись пять тычинок, красноватых, как кундалианское солнце, с ярко-желтыми пыльниками. В этой лилии было что-то эротичное, фаллическое и вместе с тем нежное. Курган не признался бы даже себе, что эта двойственность пугала и притягивала его одновременно.

Сюда регент и принес Элеану, положив на огромную кровать. Курган сел рядом, подняв огромное облако пыли. Целую вечность он не мог даже пошевелиться, просто сидел и смотрел на лицо девушки. Курган мечтал о ней уже больше года и почти не верил, что его мечта может сбыться.

Само ее появление оживило спальню, даже потускневшие от пыли мрамор и оникс нежно заблестели. Комната пульсировала в такт биению сердец Кургана, ритмичному движению крови по артериям, расширению и сокращению сосудов. Все предметы мебели — будь то резной стол, глубокое кресло или изящная кушетка — здесь были ажурными, филигранными, богато украшенными, словом, слишком цветастыми даже для кундалианского стиля. Рассеянный свет, проникающий сквозь искусно спрятанные ниши, покрывал спальню тонким прозрачным плащом. Наблюдая за Элеаной, молодой регент подумал, что эта спальня предназначена для любовных свиданий, а вовсе не для религиозного аскетизма. Именно поэтому комната сразу очаровала Кургана, и он часто заходил сюда. Тем не менее, регент никогда не приводил сюда бесчисленных лооорм, которые ублажали его каждую ночь. Теперь он понял почему.

В эту спальню он мог привести только Элеану и никого другого.

Забывшись, Курган до крови закусил губу, и резкая боль на мгновение вывела его из ступора. Мысли текли медленно, словно после саламуууна, по телу растекалась вялость. Все то, что нужно было сделать, стерлось из памяти, отошло на второй план, вытесненное присутствием Элеаны. Кургана словно оглушили. Он плакал от собственной слабости и беспомощности, а потом на место жалости пришел гнев.

Дико закричав, Стогггул сомкнул пальцы на шее Элеаны. Ему показалось, что, коснувшись ее кожи, он обжегся, словно от огня ионной пушки. Лицо регента перекосилось, ноздри трепетали от восхитительного, опьяняющего запаха тела молодой женщины. Кургана колотила мелкая дрожь, как от ударов грома. Казалось, сердца сейчас остановятся. Но он лишь все сильнее сжимал горло воительницы.

Элеана выгнулась и начала задыхаться. Курган заставлял себя поверить, что волнистый хрящ под нежной, испещренной голубыми прожилками кожей — ствол ионного автомата.

Лицо женщины сильно побледнело, и она начала биться в агонии. Регент прильнул к ее посиневшим губам, с садистским удовольствием ощущая, как с каждым вдохом жизнь покидает это прекрасное тело. Может, лучше ее убить? Сознание регента затуманилось от жажды крови и желания. Курган рыдал и громко звал девушку по имени. На его месте любой другой в’орнн стал бы молиться об избавлении от страданий.

Так или иначе, избавление пришло. Его окумммон активизировался, и Курган почувствовал характерное покалывание в правом предплечье. Оно становилось все сильнее и сильнее, и вот правитель Кундалы пришел в себя, едва не утонув в трясине желаний.

Его Призывали.

Громко выругавшись, регент разжал пальцы и сполз с огромной кровати. Перед тем как выйти из спальни, он положил шкатулку из белого алебастра на резной столик возле ложа.

Выйдя из лабиринта, Курган попал в небольшой портик, в высоком потолке которого имелось окно в виде глаза. Серо-коричневые лучи солнца сквозь грязное стекло падали прямо на регента. По этому странному свету было невозможно судить о времени суток.

Курган проворно вышел из островка серого света и постарался думать о другом. Например, о яд-камне, спрятанном в алебастровой шкатулке у кровати. Камень не подвел. Ньеобский паралитический гель будет действовать еще восемнадцать часов, за которые Курган решит: убивать Элеану или взять силой. В любом случае она была в его распоряжении.

Ко времени возвращения в апартаменты регент успел прийти в себя. Очень кстати, потому что Нит Нассам уже ждал, скрестив на груди покрытые броней руки. Он стоял, широко расставив ноги и полностью заслонив коллекцию оружия. Рога на биошлеме горели красным и оранжевым.

— Что ты узнал о Курионе? — без всякой преамбулы зарычал техномаг.

— Пока ничего. Так быстро ничего не узнаешь, ведь дело деликатное.

— Твои отговорки меня не интересуют.

Курган раздумывал всего секунду, решая, какую тактику избрать.

— Поскольку ты не сражался с саракконами на калллистоте, позволь кое-что объяснить. Они очень подозрительны, прошло немало времени, прежде чем меня приняли в компанию. Я не могу просто подойти и задать нужные тебе вопросы. Одно неверное движение, и доверию конец. Хотя, понимаю, ты не хочешь ждать слишком долго.

— Ты и понятия не имеешь, чего я хочу. — Нит Нассам медленно и угрожающе опустил руки. От пальцев полетели ионные искры. — Предупреждаю, я не терплю бездельников и обманщиков. Хотя именно в этом деле я не проявлю строгости, — заявил гэргон. — Впрочем, все равно не испытывай мое терпение. Ответы я рассчитываю получить в ближайшем будущем.

Курган и сам был заинтересован в быстром успехе.

— Я все прекрасно понимаю, Нит Нассам. Обещаю подготовить информацию до конца недели.