"Эрик Ластбадер. Кайсе ("Ниндзя")" - читать интересную книгу автора

министра международной торговли и промышленности. Сейчас же они с
Николасом, решив объединить усилия, договорились о слиянии своих компаний -
"Томкин индастриз" и "Нанги Сато интернэшнл".
Примечательно, что в прошлом оба унаследовали высшие посты в
руководстве своих компаний. Нанги - от умершего брата лучшего друга,
Николас - от покойного тестя. По этой и по многим другим причинам между
ними сложились такие отношения, которым были не страшны любые испытания.
Николас вышел из кабины лифта на пятьдесят втором этаже, прошел через
пустынный отделанный тиком и хромом холл, миновал безлюдные кабинеты и
офисы и очутился в своей конторе, которая вместе с рабочими апартаментами
Нанги занимала все западное крыло этажа.
Он подошел к низкому дивану, стоявшему у широкого окна, и уселся,
глядя на раскрывавшуюся под ним панораму города. В дымке смога, по цвету
напоминавшей слабый зеленый чай, на горизонте смутно виднелись очертания
горы Фудзи.
Он знал, что очень скоро ему придется вернуться в Америку, и не только
для того, чтобы сидеть лицом к лицу с Харли Гаунтом и вести с ним
разговоры, его ждали в основном встречи с влиятельными чиновниками в
Вашингтоне, настроенными враждебно против возрастающей мощи Японии. Гаунт
нанял человека по имени Терренс Макнотон, профессионального лоббиста, с тем
чтобы тот защищал его интересы, однако Николас начинал ощущать, что в такое
беспокойное время одного доверенного лица маловато. Уже несколько лет
подряд Николас собирался слетать в Вашингтон, но Нанги до сих пор удавалось
убедить его в том, что его присутствие здесь необходимо, - отстаивать
интересы фирмы уже от проамерикански настроенных японцев.
С неоспоримой логикой Нанги настаивал: японцы, дескать, не увидят в
нем итэки, чужака-варвара.
Отец Николаса, истый англичанин, полковник Дэнис Линнер в сердцах
японцев старого поколения занимал особое место: в свое время, а именно
после второй мировой войны, будучи старшим офицером штаба генерала
Макар-тура, он оказал ему неоценимую помощь в установлении контактов с
высшими японскими сановниками и выработке демократической Конституции,
действующей до сих пор. Смерть полковника широко освещалась в национальной
печати; на похороны его пришло не меньше народу, чем если бы это были
похороны императора.
Присутствие Нанги Тандзана Николас ощутил прежде, чем увидел его.
Сейчас Нанги было чуть за пятьдесят. Облик его обращал на себя внимание:
невидящий правый глаз был полуприкрыт навсегда вывернутым наружу веком.
Если бы не это, то его лицо было бы лицом дипломата, постигшего все
тонкости мироздания и умевшего найти выход из любого сложного положения.
Нанги негромко постучал концом своей трости, рукоятку которой украшала
вырезанная голова дракона, в дверь кабинета Николаса. В зависимости от
времени суток самочувствия и погоды походка Нанги менялась: давали знать
себя изувеченные на тихоокеанском театре войны ноги.
Мужчины приветствовали друг друга тепло, лишь для приличия соблюдая
минимум официальности. Встреча выглядела бы совсем иной, если бы в
помещении присутствовал кто-то третий.
В дружеской атмосфере они молча наслаждались зеленым чаем, затем
перешли к деловым проблемам - они хотели обсудить стратегическую линию
своей компании до того, как придут остальные сотрудники.