"Кэтрин Ласки. Золотая страна (Дневник американской девочки Зиппоры Фельдман, Нью-Йорк, 1903) " - читать интересную книгу автора

съехавшем парике, с лодыжками, опухшими от бесконечного стояния в очередях.
Вот Това, которая все видит своим прямым, честным взглядом. Вот Мириам,
похожая на ангела, ее почти светлые волосы обрамляют красивый, высокий лоб.
И я, растерянная, похудевшая сильнее, чем когда-либо прежде, потому что меня
тошнило всю дорогу через Атлантический океан. Интересно, неужели мы бы могли
стать нарушителями общественного порядка? Есть ли на свете четверо более не
подходящих для этого людей? Стоп, прекращаю писать. Выкрикивают нашу
фамилию. Наверное, здесь папа!


2 сентября 1903 года
Нижний Ист-Сайд, Нью-Йорк
Орчад-стрит, 14

Я совершенно растеряна, просто не нахожу себе места. Я не в России, но
не понимаю, где я нахожусь. Если это Америка, то она мне не нравится, ни
капли. Това запрещает мне говорить, что я ненавижу Америку, пока я не
проживу здесь хотя бы двух лет. Она говорит, что несправедливо составлять
свое мнение так быстро.
Ладно, Това может запретить говорить это вслух, но я могу об этом
написать. На самом деле мне понадобилась бы вечность, чтобы перечислить все,
что я здесь ненавижу, но, наверное, самое главное, что я ненавижу, это
перемены. А все поменялось. Даже папа. Он больше не носит пейсы. Я вижу, что
мама в шоке. Но он говорит, что, когда он жил в Санкт-Петербурге и был
молодым студентом-музыкантом, он никогда не носил пейсов. Папа считает, что
может оставаться правоверным иудеем, даже не нося пейсов. Но я знаю, что
мама встревожена. Она все продолжает бормотать слова из Левита: "Не стриги
головы твоей кругом и не порти края бороды твоей". Библия так объясняет,
почему иудеи не должны стричь пейсы. Мне все равно, что объясняет Библия.
Мне нравились папины пейсы. Они были мягкие и пушистые, цвета неяркого
пламени. Его борода всегда была короче, чем у большинства евреев, потому что
он играл на скрипке. А еще Това оказалась права. Многие женщины ходят без
париков. Они не скрывают свои волосы, даже не носят платков. Меня это не
раздражает. Кроме того, мама все равно не изменится. Это я точно знаю. Но
папа уже изменился.
Но еще хуже, чем исчезнувшие папины пейсы, оказалось место, где мы
живем. Он ужасен, этот многоквартирный дом. Не верится, что в России все
называют Америку золотой страной. Здесь нет ничего золотого. Повсюду
сплошной мрак. Мы вошли в такой узкий коридор, где жирная Гитл с Печеночной
улицы никогда бы не поместилась. Повсюду неприятные запахи. В коридоре есть
газовые лампы, но хозяин старается экономить, поэтому не включает их, пока
на улице совсем не стемнеет. А внутри темно постоянно. Лестница узкая и
шаткая. Прежде чем мы вошли в свою квартиру, папа с гордостью показал на
дверь в коридоре. Это туалет. Он у нас общий с другой семьей, которая живет
на нашем этаже, их фамилия Шиэн. Папа говорит, нам повезло, что мы живем в
такой роскоши. Да, и вот мы входим в это помещение, в нашу квартиру. Снова
он говорит, что нам повезло. У нас не две комнаты, как у большинства других
семей, у нас три комнаты: гостиная, кухня и темная спальня, лишенная окон.
Мы с сестрами втроем будем спать в гостиной, а мама с папой в спальне.