"Мартти Ларни. Дед" - читать интересную книгу автора

уселась на край упаковочного стола, критически взглянула на бедного паренька
с неосознанным чувством своего превосходства, поболтала ногами и начала
щебетать:
- А я на будущей неделе пойду в школу домоводства, но только в
шведскую. Видишь ли, я теперь знаю шведский язык не хуже финского. А ведь
это не всякому дано.
Мальчик молчал. Он не знал шведского языка. Он умел плести соломенные
маты, колоть дрова да таскать носилками землю. Но он забыл о своей зависти.
- А есть у тебя какое-нибудь имя? Или только Дед? - спросила девочка.
- Чего? - прозвучал его весьма краткий и невыразительный ответ.
- Мое имя Мэри, оно пишется по-английски: Эм-эй-ар-уай, - продолжала
девочка.
Мальчик усмехнулся с легким, снисходительным презрением, как будто он
хотел сказать: "Эх ты, кутенок! Играла бы ты лучше в куклы да не ходила сюда
мешать рабочим людям. Правда, глаза твои красивы, как небо, но разговор -
жалкий лепет младенца!"
Солома кончилась. Мальчик достал новый сноп, одним взмахом ножа рассек
стягивающий его жгут - свясло - и начал сортировать солому. Стебли были
длинные, гладкие, золотистые, с блеском, как волосы девочки; от них шел
приятный запах дымной риги.
Долгое время сидели молча. Лишь из теплицы слышался печальный свист
младшего садовника, да снаружи постанывал ветер.
Над стеклянной крышей низко летели серые облака. Они несли снег на
своих плечах и были похожи на расчесанную для пряжи шерсть.
Мэри, чье имя писалось по-английски, наскучили баюкающие голоса
молчания.
- Тебе нравится эта работа? - спросила она наконец.
- Какая? Плести солому?
- Чего?
Девочка соскочила со стола, подлетела к работнику, и юная ярость
охватила ее, как внезапный порыв ветра.
- Неужели у тебя нет других слов, кроме этого "чего"? Теперь я понимаю,
почему все называют тебя Дедом. Да ты просто пень! Тебе невдомек даже шапку
снять, когда здороваешься с дамой. Фу, как глупо, глупо! Вот и мама говорит,
что "это дурь неотесанная"! Ты не знаешь приличий. Невежа!
Маленький временный работник маленького садоводства растерянно смотрел
на девочку, потрясавшую кулачками и в детской ярости метавшую свои
обвинения. Но все эти взрывы слепого чувства не могли сколько-нибудь тронуть
серьезного старца, и, когда девочка, задрав носик, ушла с самым гордым
видом, Дед рассмеялся. Впервые за долгое время он смеялся вслух:
- Девчонка!..
Дед был уже в том возрасте, когда готовятся к конфирмации. Беззаботное
детство давным-давно осталось позади. Безмерно далеким теперь казался тот
день, когда директор народного училища, сунув ему в дрожащие руки
свидетельство о начальном образовании, пожелал удач на жизненном пути. Тогда
для него закончился определенный период. То, что прежде было позволительно и
прилично, в дальнейшем перестало быть приличным и позволительным. Чем дальше
вглядывался он в свое прошлое, тем беспросветнее казалось ему детство. Дома
вечные ссоры и брань. Ругань, розги и нищета. В школе игры на уроках,
записки домой, сидение без обеда и стояние в углу. И лишь изредка маленькие