"Елена Ларина. Мужчина для классной дамы или История Тани Никитиной" - читать интересную книгу автора

весна.
Я иду - да что там, лечу, радостно подпрыгивая, хоть докторша и
запретила, домой в таком радостном настроении, какого у меня не было уже
давно. Дело в том, что всю зиму я только и думала о своей, пока еще совсем
короткой, но уже не очень-то счастливой семейной жизни. Что-то с самого
начала пошло не так в нашем маленьком, только на двоих с мужем, интимном
мирке. Павел красиво ухаживал за мной, но после свадьбы стал холоден и
замкнут. Пытался не показывать вида, но я знала, что его раздражает, когда я
говорю о чем-то, не касающемся лично его. Надо признаться себе самой: наше
общение в последнее время сходит на нет. "Паша, иди ужинать. - Ага. -
Вкусно? - Да, спасибо, детка". Ну почему же он все вечера молчит,
уставившись в телевизор? Почему, когда я рассказываю о самом интересном - о
забавной школьной жизни, об успехах своих безалаберных учеников, он упорно
читает детектив или бульварную газету? А после наших перебранок по утрам мне
порой хочется повеситься...
Но теперь... Я уверена, что теперь все должно измениться. У нас будет
ребенок!
Я возвращаюсь в нашу любимую квартиру на улице Типанова, в которой
из-за вечного молчания и угрюмого вида Павла мне было так одиноко последние
месяцы. Все будет по-другому! Павел, я в этом ни одной секунды не
сомневаюсь, будет счастлив, как счастлива я сама. У нас будет столько забот
в ближайшие месяцы!
Одну комнату надо будет переделать в детскую. Я представляю себе, как
мы с Пашей будем ходить по магазинам и подбирать веселые обои с мишками, или
нет, с зайчатами. Как будем покупать кроватку и все-все, что нужно: пеленки,
распашонки, малюсенькие ботиночки и курточки... Мне становится так хорошо и
весело от этих мыслей, что я не выдерживаю и громко смеюсь. Взъерошенная
ворона, сидящая на крыше чьего-то автомобиля, неодобрительно смотрит на меня
и громко возмущенно каркает.
Наш сталинский двор серый и мокрый от стремительно тающего снега.
Огромный полосатый соседский кот Василий дремлет, разомлев под весенним
солнышком. Солнце везде: дрожит в грязных многочисленных лужах, в еще не
намытых окнах, по мокрым крышам домов тоже скачут светло-желтые зайчики.
Воробьи с шумом поднимаются в воздух - я вспугнула небольшую стайку забавных
птичек, спокойно до моего появления возившихся у скамейки.
Засмотревшись на птиц, я ненароком ступаю в воду, делаю шаг, спеша
покинуть гостеприимную лужу и выбраться на сухое пространство, и...
зацепляюсь каблуком за ржавую железяку, одну из тех, которых так много
валяется по весне в питерских дворах. Я падаю прямо на поребрик, вдоль
которого тянется лужа.
Этого еще не хватало! Разлеглась тут, как Волочкова! Тоже мне -
умирающий лебедь! Браниться я могу только на себя, что и делаю, пока
поднимаюсь с земли, пока разглядываю разбитую коленку и порванные колготки,
пытаюсь носовым платком очистить пальто и иду до подъезда. Весеннее
настроение куда-то улетучилось, кружится голова, ломит поясницу, видимо, я
очень сильно потянула бок, слегка мутит.
- Что случилось? - Павел встречает меня в дверях квартиры. Ласков,
нечего сказать. Он оглядывает меня, чуть усмехаясь.
Муж явно собирается уходить. Белый плащ, наброшенный прямо на черный
обтягивающий джемпер, потрясающе идет ему, и я в который раз любуюсь крепкой