"Ольга Ларионова. Планета, которая ничего не может дать" - читать интересную книгу автора

булавку, скреплявшую одежду у пояса. Белая с голубой каймой ткань бесшумно
упала на пол. Командир подержал на ладонях бронзовые вещицы, словно
взвешивая их, и аккуратно положил на стол. Потом поднял белое покрывало,
подошел к пульту внутреннего обслуживания и набрал шифр приказа:
"Центральное хранилище. Образцы подлинных тканей".
Почти сразу же щелкнула дверца стенного горизонтального лифта, и серая
лента транспортера вынесла папку с аккуратными квадратами разноцветных
тканей. Закрыв дверцу, Командир еще раз внимательно посмотрел на девушку:
в одних деревянных сандалиях с причудливым переплетением белых ремешков,
она стояла в трех шагах от кресла Командира, по-прежнему чуть-чуть
запрокинув голову и полузакрыв глаза. Но сандалии тоже исключались: как и
бронзовые украшения, они были настоящие.
Командир опустился в кресло и открыл папку с образцами.
Если бы он имел право на усталость, он признался бы себе, что
бесконечно устал.
Неудачи, неудачи, неудачи. От самых больших (ни одна экспедиция под его
командованием не дала положительных результатов) до самых мелких, с
удивительным постоянством сыплющихся на его голову, - вроде этой, когда
Двадцать седьмая, практикантка в первом рейсе, была опознана аборигенами
как будто бы без всяких на то оснований.
Пожалуй, было бы разумнее порекомендовать для Двадцать седьмой
какое-нибудь животное, остановился же Сто сороковой на небольшом черном
звере, так часто сопровождающем геанитов как в прогулках по городу, так и
в более длительных путешествиях. Да, надо было учесть неопытность девушки
и посоветовать ей выбрать роль животного - несомненно, это сузило бы для
нее сектор и время наблюдений, но главное можно было поручить КПам,
смонтированным специально для Ген в виде небольших летающих существ,
издающих пронзительные ритмичные звуки. Черные и темно-серые КПы висели,
порхали и кружились над городом, забирались под крыши жилищ, прятались в
листве деревьев и непрерывно передавали все, что попадало в сектор их
обзора, на корабль, где специальный КП-фиксатор вел отдельную пленку для
каждого из подвижных трансляторов.
Командир положил руку на термотумблер фона внутренней связи:
- Сто сорокового ко мне!
Лязгая когтями по звонкому покрытию пола, в центральную рубку корабля
вошел черный лохматый зверь. Поднимись он на задние лапы, он стал бы
ростом не меньше любого геанита. Мерно помахивая хвостом и роняя слюну на
сверкающий пол, он подошел к Двадцать седьмой и, глядя на нее, замер рядом
с нею.
И снова молчал Командир, глядя на них; и снова что-то вроде обиды,
неясного, смутно пробивающегося ощущения, так редко и неожиданно
всплывающего из глубин подсознания, наполнило его; и уже не капитан
корабля Собирателей, не командир шестнадцатой по счету экспедиции, а
просто Четвертый, просто стареющий логитанин, которому оставалось совсем
немного рейсов, мучительно старался подавить в себе это непрошеное
ощущение, горечью своей уходящее в прошлое и беспокойством в будущее, и -
не мог.
"Собиратель, составивший точное описание исследованной планеты, может
считать свой долг выполненным" - так говорил Закон Собирателей.
Покинув планету, все рядовые члены экспедиции забудут о ней. Командир