"Ольга Ларионова. Сотворение миров" - читать интересную книгу автора

пребывающем где-то на заре кембрийской эры. Заря здесь была незабываемой -
практически она продолжалась с восхода солнца и до заката. Розовое светило
окрашивало белые скалы над морем в пастельные тона, а соцветия лилий разве
что в полдень обретали свою снежно-белую окраску.
- Блажен, кто на землю ступил порою вешнего цветенья... - задумчиво
процитировал Хори Хэ то ли себя, то ли кого-то из классиков. - Маленькая
неувязка только в том, что здесь сейчас не весна. Я прикинул: самый конец
лета. Правда, мы сели в субэкваториальной зоне, и наш корабельный
компьютер дал среднегодовые колебания температуры в пределах
двенадцати-пятнадцати градусов, но все равно поведение здешней флоры
представляется мне нехарактерным...
...Путь обратно в лагерь был не такой простой штукой, как могло бы
показаться на первый взгляд, во всяком случае, ни у кого не появилось
желания продолжить разговор по дороге. Камни, причудливо наваленные на
этом крутом шестисотметровом склоне, за две ночи поросли накипью
лиловато-розового лишайника; идти по этой пенистой массе, состоящей из
миллиардов крошечных нитей и зернышек, было сущей мукой.
На середине склона миновали еще две плиты нездешнего происхождения -
лишайник упорно обтекал их стороной. И обе плиты расколоты... Маколей
только хмыкнул - ведь их не брал ни геологический молоток, ни лазерный
резак. Хори, самый легкий и подвижный, обогнал всех и уже хлопотал в
лиловой тени, отбрасываемой "Харфагром", накрывая на стол. Наконец и все
остальные попрыгали с последнего уступа на ровную площадку, облюбованную
под лагерь, и, стаскивая комбинезоны, сгрудились у ручья. Струя падала с
высоты человеческого роста и образовывала естественный душ. Вода была
тепла и пузырчата, как нарзан, и на дне лунки, которую она продолбила за
долгие годы своего монотонного падения, лениво шевелила лапами большая
зеленая лягушка. Время от времени она приоткрывала рот, и Поггенполь
утверждал, что она произносит "bon appetit". Отсюда не следовало, что
аборигены уже овладели французским языком, - это было не животное, а
комплекс контрольных приборов. Пока лягушка оставалась зеленого цвета,
воду можно было пить; перемена оттенка на желтоватый говорила бы о том,
что теперь вода годится только для технических нужд, красный цвет вообще
запрещал притрагиваться к ней.
Все, кроме, пожалуй, молчаливого Анохина, приветствовали изумрудный
индикатор, словно это была знакомая собака. Сказывалось отсутствие на
планете животных, особенно заметное при таком обилии растительности.
- Пока мы гуляли, - командир занял свое место во главе складного стола
и потянулся к миске с салатом, - этот ползучий цветник забрался вверх еще
метров на восемьдесят. Интересно, там, за перевалом, тоже все цветет?
- Судя по снимкам, нет, - вежливо проговорил Веня Спорышев, отрываясь
от тарелки. - Распространение цветочного покрова идет от берега в глубь
материка. Вы не беспокойтесь, последовательные снимки делаются
автоматически.
- Ты ешь, ешь, - сказал командир. - Ботаническая сторона меня волнует
менее всего. Растениеводов и так наберется в составе комплексной
экспедиции больше чем нужно. Они во всем и разберутся. Тут главное - не
забыть затребовать специалиста, о котором на Базе не вспомнят. Вот,
например, как с этим излучением. Придется теперь просить консультанта по
психотронике, представляю, какая физиономия будет у Полубояринова.