"Владимир Ларин. Мир русского знахаря: первые уроки " - читать интересную книгу автора

Потому с кленом и общается. Бабушка твоя большой силой владеет. Коль
дубки были бы, с кленом не общалась. Ну, пойдем, грибков поедим, солнце к
обеду клонится.
После обеда дед Федор куда-то ушел, пообещав рассказать о деревьях
вечером, а я поиграл с Васькой и отправился гулять по лесу. Минут через
десять я каким-то непонятным образом снова оказался возле дома. Это
повторилось второй и третий раз. В какую бы сторону я ни пошел - все время
возвращался к дому. Поняв, что что-то здесь не так, я отправился к орешнику,
откуда сразу высунулась хитрая мордочка Серого.
- Так это ты, Серый, мне в лес ходить не даешь? - Я погрозил ему
кулаком.
Серый ехидно похрюкал, посмотрел своими глазками и убрался. Прекратив
попытки уйти от дома, я подмел двор, побросал кусочки хлеба курам и пошел к
сосне. Несмотря на все мои попытки, сосна не отвечала.
Маясь от безделья, я уселся на лавочку и стал ждать деда. Он вернулся
часа через два. Притащил связку каких-то корешков, развесил их в тени и
подсел ко мне,
- Молодец, внучек, двор прибрал, - сказал дед и погладил меня по
голове. Голова буквально утонула в огромной ладони.
До вечера дед занимался домашними делами - убирался в доме, пропалывал
и поливал небольшой огород, колол и складывал дрова. Я по мере сил помогал.
Вечером я рассказал ему, как Серый не отпускал меня от дома и что сосна не
захотела меня качать. Он кивнул и сказал:
- Правильно, куда ж Серый тебя одного отпустит - заблудиться можешь. А
сосна все лишнее уже взяла. А сейчас, внучек, к рябинке пойдем.
Долго идти не пришлось, благо рябины росли сразу за огородом. Дед Федор
подошел к рябине, погладил ствол и сказал: - Опять я пришел к тебе,
сестричка. Не откажи в ласке, прими как гостя.
Рябинка зашелестела листьями и опустила ветки. Дед встал па колени и
прижался лбом к стволу. Дерево еще больше опустило ветки, я старательно
повторял действия деда. Едва я прижался головой к дереву, как раздался звук,
похожий на звон. Я прислушался. Звон становился все более отчетливым, в нем
явственно стал проступать смех.
Смех воспринимался в очень высоких тонах и напоминал то ли журчанье
ручья, то ли звон хрустального колокольчика. Но это был именно смех - чистый
и радостный. Внутри все зашевелилось. Создавалось впечатление, что кто-то
перемешивает все внутри меня, перемещая с места на место. Это чувство быстро
прошло, но смех продолжал звучать, завораживая и заполняя все тело жгучей
радостью и любовью. Возникло желание обнять весь мир, бегать наперегонки с
ветром, кувыркаться в траве. Наконец смех стал затихать. Восторг прошел,
освободив место приятной эйфории и покою. И дерево отпустило меня. Я
почувствовал скользнувшие по плечам ветки, до которых раньше не мог
дотянуться рукой.
- Деда Федя, рябинка смеялась, - сказал я, когда, вернувшись, мы сидели
на лавочке и смотрели на заходящее солнце.
Слова прозвучали совсем тихо. Громко говорить не хотелось, чтобы не
нарушать покой леса. Заходящее солнце окрашивало верхушки деревьев в
оранжевые тона. Дед смотрел на них и улыбался:
- Рябинка всегда смеется, внучек, и от ее смеха зло бежит.
Дед замолчал, продолжая смотреть на верхушки деревьев. Солнце скрылось