"Нелли Ларина. Девушка из Сиэтла" - читать интересную книгу автора

Иногда я постигал, что стены домов росли как кораллы на рифах морского
дна, что своды зданий - это всего-навсего искусственно взращенный кристалл,
застывшая пена, не уступающая стали, высчитанная заранее машиной гармония
структурных решеток. И все равно восторгался завершенностью площадей, свежим
воздухом улиц, четкой геометрией изящных двориков. Сердце замирало у
витиеватых беседок, стройных ротонд на крутом берегу.
Ум отказывался верить, что сияющие на солнце, отточенные ветром
колонны - это сталактиты, выросшие за год-два по программе, что холодный на
ощупь мрамор - блок полимера, растение, развившееся не из зерна, а незримого
атома, вскормленного и воспитанного формулой.
Даже в хаотическом нагромождении модернистских скульптур виделась мне
недосказанная кем-то мысль.
Ежели бы только не необычность материала, от молочного, пористого,
точно известняк, гладкого, как мрамор, до прозрачного, отливающего радугой
всех цветов, словно сама музыка застыла и воплотила звуки в осязаемый цвет,
я бы не поверил в силу науки нашего века. Можно сто раз услышать, но это еще
ничего не значит, теперь же мне были понятны восторги тех, кто видел
город-идеал, был в нем. И все же... он был пуст.
Где его жители, горожане? Я вспомнил о неясных слухах, что в этом
городе есть даже... привидения.
Тишина не устрашала, но печалила: город хотел о чем-то рассказать, на
что-то пожаловаться, но молчал, как больной немой человек. И словно
невидимые глаза следили за мной, сопровождали каждый шаг. Город слушал мои
мысли, а может, мне это только мерещилось в его печальной красоте улиц.
Странная пустота, как вакуум, тоской сдавливала грудь. Или так резко ощущает
человек необходимость видеть, общаться с себе подобными?! "Самая прекрасная
на свете роскошь - это роскошь человеческого общения",- вспомнились мне
слова французского летчика и писателя.
И здесь я остро почувствовал, как прав Сент-Экзюпери. Именно этой
роскоши в блистающем великолепии улиц мне сейчас не хватало, поделиться
восторгом и удивлением было не с кем.
Неожиданно я вышел к фонтану - вода танцевала в нем свой вечный танец
любви, объясняясь в верности земле. Давление бросало алмазные капли вверх, а
притяжение упрямо притягивало, и они падали вниз, торопясь опередить друг
друга.
Казалось, озорная смешливая девочка танцует бесконечный танец, точно
сама Терпсихора встала ножкой на макушку фонтана и крутится, бьет и
вскидывает другую ножку, вздымает вверх руки, готовая сдаться в плен, вся
тонкая, хрупкая; пляшут, спадают, струятся складки прозрачного платья на ее
изящном обнаженном теле.
Что за наважденье? - я тряхнул головой. Фонтан, девочка! Впрочем, мне
всегда нравилось смотреть на бег воды, меня тянуло к ней. Не выходя из
оцепенения размышлений, протянул руку, хотелось поймать веселую игривую
струю, и тут пальцы мои больно хрустнули, ударившись о неожиданную преграду.
Я подивился- и машинально потянулся к фонтану второй раз. Не может быть?!
Даже талантливейший скульптор не смог бы заставить его застыть и в то же
самое время - бежать, струиться, плясать! Что это? Те галлюцинации, о
которых предупреждали?
Пальцы снова хрустнули, наткнувшись на преграду, и в тот же миг
верхушка фонтана отломилась и зазвенела, падая к моим ногам.