"Виталий Ларичев. Находки в Сибири (Сб."Остров пурпурной ящерицы") [P]" - читать интересную книгу автора

затянулось, однако, на годы. Порой изнемогающий от "вразумлений" Эли де
Бомон шел скрепя сердце на компромисс. Ну, хорошо, пусть так называемые
оббитые камни в самом деле не игра природы и действительно обработаны
человеком. Но согласимся, что их могли оставить на берегах Соммы римские
легионеры. Это они в славные времена Юлия Цезаря строили военные лагеря
здесь, под Парижем, в холодных землях варваров - кельтов и их ужасных жрецов
- друидов, которые любили приносить на алтари своих языческих богов
человеческие жертвоприношения. Слонов же и (чего в старину не случалось)
носорогов тоже могли привезти с собой воинственные римляне.
Все было тщетно. Более того, как показала вышедшая в 1857 году книга
Буше де Перта "Кельтские допотопные древности", он не ограничился
рассуждениями о грубо оббитых каменных орудиях "человека природы".
Ниспровергатель истин объявил об открытии камней, которые были оценены им
как скульптуры, то есть первозданные и невиданно древние образцы искусства.
Дальше - больше, и час от часу не легче: в них Буше де Перт усмотрел
отражение потребностей допотопного человека в сфере не материальной, а
духовной. За образами художественного творчества "человека природы" ему
грезились признаки существования у первобытных людей суеверий, религии и
культов, "рожденных любовью или страхом". Дилетант от археологии осмелился
даже определить, кто мог стать для них "предметом культа". Разумеется, не
благостно чтимый рабами божьими всевышний, а разное подлое,
низменно-языческое: то, что, как он писал, "можно было ощущать и
воспринимать - Солнце, Луна, звезды, деревья, животные".


МЕТКИ НА ПАМЯТЬ

Что, однако, вынудило Эли де Бомона вознегодовать с особой яростью, так
это уверения Буше де Перта о знания допотопным человеком счета, обладании им
"инструментами для измерений", то есть, в сущности, убежденность в познании
дикарями глубокой древности азов как арифметики, так и геометрии. Такой
вывод позволили сделать ему несколько древних костей, на поверхности которых
первобытный человек будто бы наносил насечки, составляющие группы от 20 до
50 меток. Оценивая назначение их, Буше де Перт писал, что они напоминают ему
"метки на память, вроде тех, которыми пользуются наши булочники". Конечно,
такие наивные сентенции только шокировали академика строгой науки, а
количество черточек на костях могло даже навести его на бредовую мысль, что
первобытный человек десятки тысячелетий назад знал десятичную систему счета.
И все это, пардон, во времена, когда у Версаля бродили волосатые мамонты и
свирепые шерстистые носороги?!
Такое нельзя было расценивать иначе как вызывающе дерзкое покушение на
устои. И произошло невиданное - "двое несовместимых", академия и церковь, со
всеуничтожающей мощью своего авторитета вместе, но с разных сторон
обрушились на крамольника Святые отцы призвали поскорее запретить чтение
зловредно-богохульных сочинений Буше де Перта как противоречащих духу
священной Библии, а общество исследователей старины в Пикардии на конгрессе
в Лионе объявило находки таможенника из Аббевиля "не имеющим ценности
хламом". В свою очередь, потерявший наконец терпение и сдержанность Буше де
Перт ответствовал не менее резко: "Я стою против огромной стены, против
огромной одушевленной стены, имя которой академия..."